270 лет тому назад, 6 октября 1740 г. Святейший Правительствующий Синод рассмотрел указ императрицы Анны Иоанновны от 11 сентября того же года. Копии указа для его исполнения были направлены в Московское Синодальное правление, казанскому, вятскому, астраханскому, нижегородскому, рязанскому, воронежскому архиереям и архимандриту Свияжского Богородицкого монастыря Димитрию Сеченову.
Казалось бы, Синод ограничился выполнением обычной канцелярской работы, однако последствия принятых документов для татарского и для других иноверческих народов Российской империи оказались драматическими. Речь в этих документах шла о массовой христианизации народов Поволжья. Как российские, так и татарстанские средства массовой информации об этом историческом событии не сообщили ничего.
На экранах телевидения, на страницах газет и журналов доминировали другие сюжеты. Ничего удивительного в этом нет, так как в истории России и русской православной церкви есть немало страниц, упоминание о которых является нежелательным.
К такого рода событиям и относится данный указ, сыгравший решающую роль в организации массовой христианизации иноверческих народов в середине XVIII века. К сожалению, современный читатель не только не знает содержание данного документа, а зачастую ставит под сомнение о возможности появления такого нормативного акта в Российской империи. Поэтому считаем уместным более подробно рассказать о содержании указа и о том, как данный законодательный акт был реализован в нашем крае на протяжении более чем 20 лет.
Хорошо известно, что после завоевания Казанского, других татарских ханств религиозная политика Российского государства была направлена на создание моноконфессионального православного государства. В целом можно заключить, что к 40 - вым годам XVIII века была завершена подготовка к этапу массовой христианизации иноверцев. Накопленный опыт реализации религиозной политики в Волго-Уральском регионе в предыдущие годы позволил ставить и решить более масштабные задачи.
В результате предыдущей миссионерской деятельности в Казанской губернии было крещено более 30 тысяч мусульман и язычников, из них мусульман 16 227 человек. Как представляется, эти статистические данные позволяли идеологам и исполнителям религиозной политики быть уверенными в том, что задача массового крещения как мусульман, так и языческих народов не утопия, что она будет решена в результате совместных действий церкви и государства за достаточно короткие сроки.
К тому же, во внимание был принят рост антимусульманских настроений в условиях русско-турецкой войны 1737-1739 гг. Такие настроения в обществе усилились и в ходе подавления восстаний 1735-1740 гг. на территории современного Башкортостана. Именно эти настроения позволили выработать и реализовать радикальные меры по массовому крещению иноверческих народов империи. Российское государство продолжало рассматривать ислам «как опухоль, как чуждое религиозное явление внутри империи, духовные центры которого находились за ее пределами, как противника, который должен быть уничтожен, а российских мусульман - как враги, подлежащих разоблачению».
Указ об организации массовой христианизации императрица Анна Иоанновна подписала 11 сентября 1740 г. Он был назван «Об отправлении архимандрита с некоторым числом священнослужителей в разные губернии для обучения новокрещеных христианскому закону и о преимуществах, новокрещеным дарованных». По названию указа трудно представить, что речь идет об организации массовой христианизации российских иноверцев.
В преамбуле указа отмечалось, что в Казанской, Астраханской, Сибирской, Нижегородской и Воронежской губерниях имеется несколько тысяч домов иноверцев - магометан, идолопоклонников, необходимость крещения которых была обоснована еще Петром Великим, а несколько тысяч душ уже приняли православную веру, получили льготы. Однако многие новообращенные не соблюдают христианскую веру, живут вместе с некрещеными в одних деревнях и пребывают в заблуждении.
Организация крещения иноверцев была поручена Новокрещенской конторе во главе с архимандритом Свияжского Богородицкого монастыря Димитрием Сеченовым. Непосредственно процесс крещения должны были осуществить пять протопопов из Казанской епархии с необходимым числом солдат. При этом вся миссионерская деятельность Новокрещенской конторы должна была согласовываться с казанским епархиальным архиереем Лукою Канашевичем.
Далее следуют рекомендации по организации крещения иноверцев-мусульман и язычников. Указ не только определил начало активной миссионерской деятельности в масштабах нескольких губерний, но и содержал своего рода программу-минимум обучения крещеных основам христианской веры. Обучая и наставляя каждого новокрещеного, миссионеры должны были действовать «по образу апостольской проповеди со всяким смирением, тихостию и кротостию и без всякого кичения». Таким образом, предложенные меры при их последовательной реализации исключали насилие.
Для новокрещеных указ устанавливал правила посещения церквей «в дни недельные и в господские и в праздничные» и исповедания у своих приходских священников в дни великого поста. Под особым контролем православных миссионеров оказались крещеные татары. Тщательное повседневное наблюдение за новокрещеными поручалось русским, живущим вместе с ними. Обо всех случаях нарушения православных религиозных обрядов необходимо было сообщать Димитрию Сеченову, а виновных наказывать. Указ рекомендовал, чтобы по отношению к новокрещеным был проявлен максимум внимания и терпимости, чтобы «через такие ласковые к ним поступки и наставление иноверцам к восприятию христианского закона придать охоту».
Именно с целью утверждения новокрещеных в православной вере, им в качестве «восприемников», т. е. духовных наставников, определялись «старинные русские люди».
В этом же пункте указа подробно расписана политика русификации путем поощрения браков между новокрещеными и русскими. Рекомендовалось, чтобы русские люди выдавали своих дочерей замуж за новокрещеных, не требуя за них приданого. При этом брак между русскими и новокрещеными оказывался средством укрепления новокрещеных в православной вере, так как «имея в доме своем зятя или невестку русских, таких дел, которые христианскому закону противны, в домах своих чинить опасаться будут и прежнее свое заблуждение от времени до времени покидать и забывать станут». Законодательно закреплялось положение о том, что всякий переход иноверных в православие рассматривался как признак добровольного слияния с русским племенем.
Впервые этот указ регламентировал вопрос о переселении новокрещеных. Его авторы были убеждены, что крещеные и некрещеные не могут жить вместе, и они были абсолютно правы. Рекомендовалось новокрещеных иноверцев селить с новокрещеными или с русскими людьми. Решением всех вопросов переселения должен был заниматься специально выделенный человек - «надежная персона», который переселял бы по несколько семей в год, а не всех вдруг, «изыскивая к тому потребные способы». Жалованье ему определялось даже выше, чем руководителю Новокрещенской конторы с учетом того, чтобы он «ко взяткам и подаркам не касался».
Отказавшихся поселиться в русских и новокрещенских селениях, предполагалось разместить на свободные земли между Саратовым и Царицыным или в Ингерманландской губернии. В новых поселениях предусматривалось строительство по одной церкви на каждые 250 дворов, при этом штат священнослужителей должен был держать под постоянным наблюдением всех прихожан. В каждой церкви должны были служить два священника, дьякон и три церковника. Разрешение на переселение давала Новокрещенская контора, письмо священнику нового поселения подписывал архимандрит или его помощник. Новопоселенцу выделялось место для дома, пашенные и сенокосные угодья. Не пожелавшие переселиться новокрещеные имели право оставаться там, «где жили ранее».
Указ подтвердил ранее установленные льготы новокрещеным. Новокрещеные на три года освобождались от уплаты налогов, призыва в рекруты. При этом указ предусмотрел, чтобы все налоговые льготы должны были компенсировать те, кто не хотел креститься. Государство, переложив платежи крещеных на некрещеных, ставило приверженцев своей веры, в чрезвычайно сложное экономическое положение. Налоговый пресс в отношении татар-мусульман возрастал в зависимости от темпов крещения. Освобождение от рекрутской повинности новокрещеных также компенсировалось дополнительным набором рекрут среди не крестившихся.
Кроме того, правительство за принятие святого крещения предусмотрело различные подарки и денежное вознаграждение от 50 коп. до 1 руб. 50 коп. Богатый получал подарки более ценные, чем бедный, мужчина больше, чем женщина, дети меньше, чем взрослые. Ясачные татары-мусульмане в случае крещения получали медный крест, рубаху и порты, сермяжный кафтан, шапку, рукавицы, чирики с чулками, а татарские мурзы могли рассчитывать на серебряный крест и более ценные вещи и одежду.
Указ материально заинтересовывал миссионеров. На просветительскую деятельность предусматривалось выделение ежегодно по 10 тысяч рублей, значительная по тем временам сумма. Были назначены достаточно высокие для того времени жалованья: архимандриту - 300 руб., протопопам - 150, переводчикам - 100, комиссару - 120, канцеляристу - 84, копиистам - 60 руб. в год. Кроме того, все миссионеры, в зависимости от занимаемой должности, получали натуральные выплаты продуктами питания.
Следует заметить, что большинство предусмотренных мер было разработано и принято ранее Сенатом или Синодом. Однако рассматриваемый документ не только интегрировал в нечто целое ранее принятые решения по осуществлению религиозной политики и освящал эти решения именем императрицы. Это была попытка обеспечить комплексное решение задачи массовой христианизации нерусских народов России. Именно этот подробный указ от 11 сентября 1740 г. стал законодательной базой их обращения в православие как во время существования Новокрещенской конторы, так и в последующий период, вплоть до февральской революции 1917 года.
Реализация положений именного указа от 11 сентября 1740 г. происходила во время двадцатилетнего правления Елизаветы Петровны. Ее общим итогом стала массовая христианизация иноверческих народов. Именно в годы ее правления начался новый этап борьбы с приверженцами старообрядчества, в тайге запылали «гари» - самосожжения старообрядцев. В эти же годы услилилось преследование евреев как ненавистников имени Христа, которых было решено немедленно выселить из России и ни под каким видом в страну не пускать. На доклад, в котором говорилось о возможных экономических потерях России в случае осуществления этих мер, Елизавета Петровна наложила резолюцию: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли».
Организация массового крещения иноверческих народов в Волго-Уральском регионе началась под непосредственным руководством Димитрия Сеченова. Идейным и организационным центром этой кампании была Новокрещенская контора. Первым шагом стало укрепление штатов миссионерской организации. По просьбе архимандрита Д. Сеченова миссионерами назначены учителя Казанской духовной семинарии Вениамин Пуцек-Григорович, Сильвестр Гловацкий, Евмений Скаловский и находившийся в Москве священник Георгий Давидов из грузин.
Все они сразу включились в активную миссионерскую деятельность среди иноверцев Поволжья. В 1741 г. в Царевококшайском уезде 416 марийцев крестил Георгий Давидов; 475 марийцев и удмуртов Уржумского и Вятского уездов - Вениамин Пуцек-Григорович; 721 мордвина в Алаторском уезде - управитель Новокрещенской конторы Димитрий Сеченов; 114 мордвин Пензенского уезда - Стефан Давидов.
Совместные усилия государства и миссионеров стали давать свои результаты. Так, за 1741 г. и январь 1742 г. было крещено 143 мусульманина, 3 808 мордвы, 3 785 марийцев, 806 вотяков, 617 чувашей, всего 9 159 человек. Как показывают эти данные, среди принявших православие татар-мусульман было немного, особенно в сравнении с язычниками. Ситуация вызывала раздражение властей, и они предприняли радикальные меры, использовав опыт последней четверти XVI в.
Именно нежелание татар принять православие, а также противодействие политике христианизации мусульманского духовенства, его огромное влияние в татарском обществе привели к принятию решения о разрушении мусульманских мечетей. Дело не только в том, что мечети играли роль центров мусульманской общины, ее духовной и общественной жизни. Они рассматривались как опорные пункты агитации против русского господства, как центры сепаратизма. Ахун, мулла, абыз были и религиозными авторитетами, и судьями, учителями, нередко - врачами. По логике миссионеров, разрушение мечетей должно было привести к резкому ослаблению позиций мусульманского духовенства, следовательно, и ислама.
Еще 16 ноября 1741 г. в Синод обратился руководитель Новокрещенской конторы Д. Сеченов. Он просил сломать и вовсе упразднить нечестивые татарские мечети, так как от них «новокрещеным приходит соблазн». 10 мая 1742 года Синод предписал «имеющиеся в Казанской и прочих губерниях татарские мечети, которые построены после запретительных о том нестроении указов, где б оныя ни были, все сломать без всякого отлагательства и впредь строить не допущать и позволения в том не давать».
За короткий срок в ряде территорий России было снесено 545 мечетей, в том числе в Казанском уезде и Татарской слободе г. Казани было разрушено 418 мечетей из 536. Остальные - в Сибирской губернии (98 из 133), а также в Астраханской губернии (29 из 40).
Нам удалось обнаружить в Российском государственном архиве древних актов «Экстракт в правительствующий Сенат из Казанской губернии о татарских мечетях», в котором приведены полные данные о 536 разрушенных мечетях в различных селениях Казанского уезда и Татарской слободы города Казани. Итоговые данные свидетельствуют о том, что полностью были разрушены мечети: в Казанском уезде по Галицкой дороге - 17, по Алатской дороге - 91; по Зюрейской дороге не сломана одна мечеть, а разрушено 96. Больше всех - 52 и 65 мечетей - оставлено в селениях по Ногайской и Арской дорогам; здесь количество разрушенных мечетей было соответственно 83 и 127. Таким образом, этот документ позволяет уточнить время и географию разрушения мечетей.
Уже в ходе разрушительной кампании мусульмане стали обращаться с настоятельными просьбами о восстановлении разрушенных или о строительстве новых мечетей. В сентябре 1742 г. первым в Сенат обратился Сафер Умеров из Татарской слободы г. Казани. Он подчеркивал, что в мае 1742 г. прислан из Святейшего Правительствующего Синода в Казанскую губернскую канцелярию указ, по которому велено в Казанской и других губерниях татарские мечети, где б оные ни были, все сломать. Он напоминал, что в указе Синода об имеющихся в Казанской татарской слободе мечетях отдельно не говорится, новокрещеных и церквей в той слободе не имеется, а слобода расположена от русских жилищ отдельно. Тем не менее, в ней все четыре мечети были сломаны и «от неимения тех мечетей по нашему закону в молитве возымели мы немалую законную себе нужду». В заключение С. Умеров просил «от имени Императорского величества указ о восстановлении сломанных в Казанской татарской слободе четырех мечетей». Однако в условиях принятия кардинальных мер по христианизации татар-мусульман данная просьба сыграла негативную роль. Сенат принял новый указ от 19 ноября 1742г. о разрушении татарских мечетей. Указ требовал «все имеющиеся в Казанской губернии новопостроенные за запретительными указами мечети сломать и впредь строить не допущать».
Мусульманское население не только обращалось с ходатайствами, но и весьма негативно реагировало на массовое разрушение мечетей. Это вызвало озабоченность верховной власти. 23 марта 1744 г. Сенат, «опасаясь озлобления», нашел возможным приостановить разрушение мечетей в Казанской, Астраханской, Сибирской и Воронежской губерниях. К этому времени значительная часть татарских мечетей в поименованных регионах уже была разрушена.
При первой возможности, часто даже вопреки имеющимся запретам, татары-мусульмане вместо разрушенных начинали возводить новые мечети. Так, они были построены в пяти деревнях Казанской епархии. Служилые татары одной из них, д. Алкиной Казанского уезда Ногайской дороги, писали, что мечеть у них была сломана в 1744 г. и просили разрешения построить новую. Проверка, проведенная властями по следам этой жалобы, показала, что татары, «не имея в том никакого воспрещения и страха, отваживаются так дерзновенно и бесстрашно, без всякой опасности, не только в татарских деревнях в отдаленности, но уже между русскими жительствами свои богомерзкие нечестивые мечети вновь умножать». Последовал указ, требующий «немедленно построенные мечети сломать, истребить и впредь таковых к построению в не подлежащих местах не допускать, а татар переселить в такие деревни, в которых русских и крещеных жителей не имеется».
Одновременно с разрушением мечетей, Новокрещенская контора приложила массу усилий для реализации программы строительства церквей для новокрещеных. К 1747 г. в селениях новокрещеных было построено или строились 147 церквей, в том числе в Казанской и Воронежской губерниях - 100, Нижегородской - 51, Вятской - 4. Всего за время массового крещения иноверцев в местах проживания новокрещеных, по нашим подсчетам, была построена 241 церковь. Строительство православных храмов продолжалось и в последующие годы.
По инициативе казанского епископа Луки Канашевича при возведении церквей и монастырей в качестве строительного материала нередко использовались надгробные камни старинных татарских кладбищ. Тем самым были уничтожены немые свидетели древних обычаев, языка и культуры булгар и татар. После посещения Болгар академик П.С. Паллас оставил следующую запись: «При Болгарах найдено много старинных надгробных камней с арапскими, а несколько с армянскими надписями, которые ныне отчасти употреблены в фундамент новой церкви Успенского монастыря, а отчасти лежат подле оной на земле». Об использовании надгробных камней при строительстве церквей писал и Ш. Марджани. Татарский историк привел слова муэдзина о том, что он в детстве при посещении деревни Атрач смотрел, как строители укладывают эти камни в основание церкви. Увидев это, мой отец плакал и говорил: «Вот, мой сын, надмогильные камни из нашей деревни кладут в фундамент церкви» (перевод наш - Ф.И.).
В миссионерских целях использовался комплекс других средств. 6 апреля 1742 г. указом «Об обращении полковым священникам в православную веру обретающихся в полках калмык, татар, мордву, чуваш, марийцев и других иноверцев» Синод обязал полковых священников крестить непросвещенных калмыков, татар, мордву, чувашей, марийцев и других иноверцев, обучить их молитвам, важнейшим христианским догматам, прилежно за каждым присматривать, наблюдать…». Таким образом, православные священники в российской армии становились миссионерами среди военнослужащих-иноверцев. Зная об этом, часть иноверческих рекрутов предпочитала принять крещение еще до призыва в армию. Эта мера стала одним из самых эффективных средств давления на иноверцев в целях понуждения их к принятию православия. Не случайным является тот факт, что среди крещеных татар мужчин было значительно больше, чем женщин. Так, в 1744 г. среди 139 крещеных татар было всего 14 женщин; в 1745г. это соотношение выглядело как 159 и 26, в 1746 г. - 184 и 37. И в дальнейшем такая тенденция сохранилась, хотя доля женщин среди крещеных татар несколько возросла. Так, в 1748 г. среди 1 173 принявших православие татар уже было 329 женщин, в 1751 г. среди 1 441 - 673 женщины.
Сам факт принятия крещения рекрутами вызывал новые коллизии. В июне 1749 г. был крещен и освободился от рекрутской повинности татарин М. Исаев. Однако отец его жены, татарин Ч. Умеров с сыном Муртазой, увезли дочь к себе домой. Чтобы вернуть жену, М. Исаев приехал с друзьями-новокрещеными в деревню Наратлы. Но Бакир Исламов, Муртаза со своим родственником жену ему не отдали, приехавших «били дубинами немилостиво», пронзили копьем руку новокрещеному Дмитрию, сняли крест, изломали, брося наземь, топтали ногами, ругались, обещали переколоть правую руку, чтоб не мог креститься. Новокрещеные, связав татар, привезли их в Казань. Ч. Умеров и Б. Исламов приняли крещение 9 ноября 1749 г. Изучение материалов, связанных с данным делом, показывает, что это произошло в результате использования мер насилия.
Следует подчеркнуть, что и в целом нередко происходили конфликты между новокрещеными и не принявшими православие. Жители деревни Мулкеевы Хазесяновской волости Свияжского уезда татары А. Иземиткин, К. Баюков, его отец Б. Аклычев, А. Еремкин, С. Левентьев, А. Замяткин, О. Токенеев избили новокрещеного из татар А. Иванова, сорвали с него крест, говорили ему, что он веры не христианской, а собачьей.
В целях стимулирования крещения активно использовались налоговое льготы крещеным и возложение дополнительных платежей на не переходящих в православие. Особенно в сложной ситуации оказывалось мусульманское население в тех районах, где темпы христианизации были высокими. Одним их них являлась Нижегородская епархия. Поэтому не случайно служилые мурзы и татары разных деревень Алаторской провинции жаловались на свое тяжелое экономическое положение. Их жалоба была рассмотрена в Сенате 14 мая 1746 г. Служилые мурзы и татары просили дополнительную плату за крещеных снять. В данном случае Сенат решил не взыскивать с татар Алаторской провинции доимочных и прибавочных подушных денег, рекрут и лошадей. Однако принятое решение имело локальный и единовременный характер. И в последующие годы такие дополнительные налоги за крещеных активно использовались для экономического принуждения к принятию православия.
Предметом особой заботы православной церкви, администрации уездов и провинций было недопущение возврата новокрещеных татар в исламскую веру. Малейшие признаки отхода новообращенных от православия вызывали немедленную реакцию властей и миссионеров. Характерна в этом отношении история, произошедшая с Павлом Яковлевым (Ахмедом Мусмановым). Он крестился «добровольно» в феврале 1741 г. После крещения поселился в русской деревне Кермень, затем уехал в Уфимский уезд, а там называл себя татарином, татарским именем, в постные дни ел мясо и молоко, не соблюдая христианские нормы. Все это каким-то образом стало известно миссионерам, которые и послали его в Раифскую пустынь. Здесь П. Яковлев содержался «под крепким караулом», а искусному иеромонаху было поручено в течение шести недель его исповедать.
В данном случае миссионеры ограничились только заключением в монастырь и духовным просвещением. Чаще наказание было более жестоким. В 1743 г., в разгар насильственного крещения, в ислам перешли 33 чуваша, а 26 чувашских женщин вышли замуж за татар и также приняли ислам. Узнав об этом, Казанская губернская канцелярия повелела «обрезанных чуваш» увещевать к крещению, а в случае отказа бить их нещадно плетьми при депутате от Новокрещенской конторы. Признанные основными виновниками перехода чувашей в ислам 16 татар-мусульман были сосланы навечно в Сибирь. Руководитель Новокрещенской конторы Сильвестр Гловацкий должен был призывать чувашей к крещению. В случае принятия христианства они освобождались от всякой ответственности за принятие ислама и не платили штраф. Дети, рожденные от татар, отбирались от родителей и раздавались на воспитание новокрещеным чувашам.
Реализация комплекса мер, направленных на обеспечение массовой христианизации иноверческих народов Волго-Уральского региона дала свои результаты. Всего за дватьцать лет этой кампании (1741-1761 гг.) было крещено 359570 человек5 из них татар 12649 человек.
Фактически до 1747 г. татары оставались в целом в рамках исламской религиозной идентичности: среди них число принявших православие с 1741 г. составляло 713 человек. Но с 1747 г., на волне пика крещения языческих народов Волго-Уральского региона, число крещеных среди татар начинает заметно расти, достигнув своеобразного максимума в 1749 г., когда было крещено более двух тысяч татар. Затем число крещеных татар также постепенно снижается, но остается достаточно большим. За 1748-1755 гг. было крещено 9 648 татар (в среднем более 1200 человек в год). С 1755 года число крещеных среди татар постепенно уменьшается.
Как свидетельствует анализ этнического состава крещеных, за рассматриваемый период в православие было обращено больше всего и чувашей (184677). Гораздо меньше крещеных было среди марийцев (63346), мордвы (41 497) и вотяков (47376). Основными уездами христианизации языческих народов стали Казанский, Алаторский, Симбирский, Вятский, Свияжский, Пензенский, Уфимский уезды.
История массовой христианизации нерусских народов неотделима от имен и деятельности руководителей Новокрещенской конторы Димитрия Сеченова, Сильвестра Гловацкого и Евмения Скаловского. Принятые по инициативе Д. Сеченова принципиально новые меры по обращению в православие иноверцев уже 1741 г. дали взрывное увеличение числа крещеных. Началась массовая христианизация народов Волго-Уральского региона. В сентябре 1742 г. Д. Сеченов был назначен главой Нижегородской епархии. Он и здесь продолжил активную миссионерскую деятельность. Ее результатом стало значительно возросшее количество крещеных. Появились даже целые волости, в которых, кроме татар, некрещеных иноверцев не было. Так, в октябре 1744 г. в Ардатовской волости, состоявшей из 84 деревень, «все до сущего младенца крестились, и некрещеной мордвы уже ни одного человека не осталось». Через два года в Нижегородской епархии насчитывалось 50 430 новокрещеных, и для них было построено 74 церкви.
Несколько неожиданно в 1748 г., в разгар массовой христианизации, нижегородский архиепископ Д. Сеченов отправляется на покой в Раифскую пустынь вблизи Казани, где монашествует до 1752 г. В Нижегородской епархии его сменил В. Пуцек-Григорович. Находясь в монастыре, Д. Сеченов часто встречался с Лукой Канашевичем и активно влиял на ход массового крещения народов Волго-Уральского региона.
Время Сильвестра Гловацкого, ставшего третьим управителем Новокрещенской конторы и архимандритом Свияжского Богородицкого монастыря, для хода миссионерского дела было самым успешным.
К концу 40-х гг. XVIII столетия миссионерами была крещена значительная часть иноверческих народов Волго-Уральского региона, кроме татар-мусульман. И архимандрит Сильвестр Гловацкий 8 июля 1749 г. получил новое назначение, став тобольским митрополитом. Данное назначение можно считать стремлением государства и православной церкви усилить миссионерскую деятельность на Урале и в Сибири, особенно среди татар, башкир и языческих народов Сибири.
На новом месте С. Гловацкий широко использовал опыт организации миссионерской деятельности, апробированный в Поволжье. Несмотря на значительные усилия со стороны митрополита по крещению иноверческих народов Сибири, особых успехов он здесь не снискал. Всего с 1750 по 1756 гг. в Тобольске и Тобольском подгородном ведомстве было крещено немногим более 420 татар, башкир и бухарцев.
7 февраля 1750 г. новым управителем Новокрещенской конторы и архимандритом Свияжского Богородицкого монастыря был назначен Евмений Скаловский. Он стал последним руководителем конторы, занимая этот пост более 14 лет. Полномочия архимандрита Е. Скаловского, по сравнению с предшественниками, были значительно урезаны.
Основную инициативу по христианизации иноверческих народов взял в свои руки казанский епископ Лука Канашевич, известный в татарской народной памяти как «Аксак Каратун» - «Хромой Черноризец». Официально он не являлся руководителем Новокрещенской конторы, но сыграл ведущую роль в реализации политики массовой христианизации иноверцев. Профессор Казанской духовной академии, известный историк русской церкви П.В. Знаменский так охарактеризовал деятельность Луки: «Особенно сильно поднялась миссионерская деятельность в Казанском крае с 1738 г., когда казанским архиереем сделался наиболее памятный в христианском просвещении этого края Лука Конашевич. В своей ревности к обращению инородцев он доходил даже до крайностей, насильно брал инородческих детей в свои школы, устроил в татарской слободе в Казани две церкви и завел там крестные ходы; в село Болгарах сломал остатки древних зданий, считавшихся у мусульман священными, и сильно раздражал против себя всех некрещеных татар».
Трудно объяснить, почему значительные усилия Луки Канашевича по распространению православия среди народов Волго-Уральского региона Синод оставил без соответствующей оценки. В то время, как Д. Сеченов, В. Пуцек-Григорович, С. Гловацкий были повышены в должности и стали руководителями епархий, Лука Канашевич оставался в чине епископа. Не помог и «глас народа» - ходатайство настоятелей всех церквей и монастырей Казанской епархии от 22 июля 1749 г., которые просили дать епископу Луке если не титула митрополита, то хотя бы архиепископа.
Наиболее насильственный этап христианизации татар и башкир был прерван в 1755 году восстанием мусульман под руководством муллы Батырши Алеева. Батырша, пытаясь придать организованный характер стихийному возмущению народа, за несколько месяцев подготовил «Воззвание» призывающее начать открытое вооруженное выступление. Этот документ был широко распространен среди татар и башкир в Уфимском, Кунгурском и Казанском уездах, Исетской провинции его шакирдами и ближайшими сторонниками и сыграл главную мобилизующую роль в организации бунта.
Восстание началось в Бурзянской волости Уфимского уезда в середине мая 1755 г. и продолжалось с перерывами до октября 1755 г. В результате принятия комплекса мер восстание было подавлено, а организатор мулла Батырша Алиев через год был пойман. После тщательного расследования Батырша был признан виновным в сочинении пасквильного письма и организации бунта. Его наказали кнутом, вырезали ноздри и пожизненно заключили в Шлиссельбургскую крепость. Батырша погиб 24 июля 1762 г. в крепости в неравной схватке со своей охраной.
Под влиянием бунта правительство пошло на некоторые уступки в отношении тех слоев нерусских народов края, которые сохранили прежнюю религиозную идентичность. Уже 3 сентября 1755 г. императрица Елизавета Петровна отменила переселение некрещеных татар, живущих с крещеными в одних деревнях, а жалобы новокрещеных на татар повелела разбирать в Казанской губернской канцелярии вместе с духовными персонами. Были отменены дополнительные налоги и рекрутские наборы за крещеных, а наиболее одиозные миссионеры Лука Канашевич и Сильвестр Гловацкий быи сняты с постов руководителей епархий. Это были первые реальные шаги на пути изменения религиозной политики Российского государства в сторону ее либерализации.
На наш взгляд, основная причина сохранения большинством мусульман региона традиционной религиозной идентичности состояла в том, что для него исламские ценности оказались непреходящими, в силу чего христианизаторская политика Российского государства порождала стойкое сопротивление. К тому же, привилегии, которые полагались крещеным, вызывали у мусульман не только отрицательные эмоции, но, по существу, сформировали негативное отношение к крещеным соплеменникам как к людям, не только изменившим вере, а ущербным, имеющим незаслуженные преимущества.
Мало результативными во многих случаях оказывались усилия по приобщению крестившихся к догматам православной веры. Позднее идеолог просвещенного миссионерства среди татар-мусульман Н.И. Ильминский отметит, что «большинство татар упорно остается в мусульманских заблуждениях; малая часть приняла св. крещение, но и та или бессознательно и равнодушно хранит церковную обрядность, не проникая в смысл и существо христианской веры, или даже в слепой заботливости о своем спасении тайно и явно отпадает от истины ко лжи».
Таким образом, к началу 60-х гг. XVIII в. процесс массовой христианизации иноверцев Волго-Уральского региона объективно подошел к своему завершению. Об этом свидетельствовали нисходящая динамика темпов и численности обращенных в православие и решение о закрытии Новокрещенской конторы. Однако сам процесс христианизации продолжался, освободившись от наиболее одиозных проявлений и приняв новые формы.
Этнокультурные результаты и последствия реализации указа от 11 сентября 1740 г. были неоднозначными. Действительно, массовая христианизация целого ряда языческих народов Волго-Уральского региона решала задачу их интеграции в социокультурное пространство России, правда, на основе духовной унификации. Тем самым объективно расширялись основы формирования именно российской цивилизации, прежде всего за счет этнического разнообразия. Расширению этих основ, но уже за счет религиозного разнообразия, служило и сохранение большинством мусульман региона прежней веры. Для самих мусульманских народов, прежде всего татар, христианизация обернулась социокультурным расколом, последствия который заметны и в наше время.
Со второй половины XVI века открывается период активной колонизационной политики Московского государтсва, направленной на установление авторитарного господства во всех сферах общественной жизни татар и других народов Поволжья и Приуралья.
В рамках политики колонизации миссией Казани по замыслу правительства являлась выработка подходов для решения задач освоения, управления и христианизации Востока страны. Реализация установки предполагала внесение изменений во многие сферы бытования, создание новых управленческих институтов, этнокультурных и конфессиональных структур.
Колониальная политика Московского государства
Колониальная политика Московского государства не была и не могла быть одномерной, неизменной в своей методологии и тактике. Так, сначала московская политика следовала агрессивным целям, сформулированным до 1552 года эпигонами, идеям «крестового похода» против «безбожных агарян», клятвопреступных, «проклятых безбожников - казанских татар» - митрополитом Макарием и протопопом Сильвестром.
Этому этапу колониальной политики соответствовала такая степень сопротивления татар, которая характеризуется как национально-освободительная борьба. «Казанская война», то усиливаясь, то ослабевая по степени «военизации», продолжилась вплоть до 1557 - 1558 года.
С этого момента в ней появляются элементы более мягкого и гибкого подхода в виде формулы нового архиепископа Гурия - «крестить татар, но без принуждения». Изначально выбранный приоритетно-репрессивный вариант колонизации смягчался и под воздействием не утихавших восстаний татар и других нерусских народов.
Их лояльность была необходима как для решения внутренних задач государства, так и с точки зрения активизации внешней политики России и обеспечения его безопасности. «Прагматическая направленность в русской политике, - оставалась доминирующей до конца XVII века, так же как засвидетельственная в документах, почти постоянно повторявшаяся формула в московских наказах местным воеводам к нерусским «держать ласка, и привет, и береженье».
Крещение Казанских ханов
Менялись методы и формы колонизации. Но принципиально не менялась ее суть по отношению к нерусским народам. В ходе колониальной кампании «первой волны» (1552 - 1557-58) решалась не только задача освоения территории («собирания золотоордынских земель»). Ее важнейшей политической целью оставалось стремление изменить традиционные формы и самобытность тюрко-татарской цивилизации.
Во-первых, была предпринята попытка ликвидации ханской династии и всей местной системы управления, во-вторых, разрушалась традиционная социально-экономическая система, происходило уничтожение или вытеснение татарского дворянства, осуществлялись гонения на городские сословия (купечество и ремесленников), а также притеснение крестьянства; в-третьих, началась христианизация и обрусение народов края.
Иван IV, опасаясь отпадения казанцев, сделал все, чтобы разрушить существовавшие с булгарских времен традиции государственности татарского народа. Ханская администрация ликвидируется, казанская ханская династия прерывается.
Марионеточный Шах-Али умер в Касимове в 1567 году Царица Сююмбике и ее сын, наследник престола Утямыш-Гирей были насильно увезены в Россию, где после взятия Казани 7-летнего ребенка разлучили с матерью и крестили в Чудовом монастыре под именем Александр.
В 1566 году в возрасте около 20 лет он умер при неясных обстоятельствах. Сююмбике тоже умерла вдали от родины. Хан Едигер, взятый в плен при взятии Казани, в октябре 1552 г. был крещен и умер в Москве спустя 13 лет.
Крещеные ханы при жизни формально пользовались свободой и почетным положением лиц царских кровей, а после смерти хоронились в почетных местах: Утямыш-Гирей - в Архангельском соборе в Московском Кремле, рядом с могилами московских великих князей и царей, а Едигер в Благовещенской церкви Чудова монастыря.
Устройство Казанского ханства после поражения
После присоединения Казани устраняются от власти представители аристократических родов ханства, большинство которых было поставлено перед выбором: либо принять православие и сохранить свой дворянский статус, земли и крестьян, либо сохранить национальную идентичность и исламскую религию, но потерять привилегированное положение, земли, собственность, крестьян.
В то же время нельзя не отметить, что традиция перехода феодалов на службу от одного сюзерена к другому в средневековой Москве и Казани была столь же привычна, как и, например, в Вильно или в Аугсбурге. Важно, что после присоединения Казанского ханства к русскому централизованному государству оказалась демонтирована вся ханская система политического управления.
Территория Казанского ханства подразделялась на два воеводства - Свияжское и Казанское. К Свияжскому воеводству отходили Горные районы (Правобережье), населенные в основном чувашами, марийцами, мордвой, частично татарами. Свияжская сторона была присоединена раньше и, возможно, поначалу рассматривалась властями как более лояльная. Ядро населения Казанского воеводства, расположенного в основном на левом (Луговом) берегу Волги, составляли татары, а также марийцы, башкиры, удмурты и другие народы края.
Система управления Казанским Царством
Устанавливалась русская военно-колониальная система управления. Поначалу управление носило военно-оккупационный характер, поскольку стало ясно, что на мирное присоединение других частей ханства вслед за взятием Казани рассчитывать не приходится. Власть в крае сосредоточивалась в руках воеводы, который был одновременно и командующим местными отрядами, и хозяйственно-административным руководителем. Воеводы могли наделять поместьями (верстать) служилых людей, контролировали их службу и вершили суд. Исполнение их полномочий почти не контролировалось властью, и они в какой-то степени напоминали европейских вице-королей заморских колоний.
Вместе с воеводами появились чиновники-дьяки, подьячие, толмачи-переводчики, приказчики. Военной опорой власти были отряды стрельцов. Военный гарнизон Казани в 1565 - 1568 годах состоял из 626 стрельцов, 21 пушкаря и 23 солдат «литовской выучки». Боярских детей, большинство из которых несло военную службу, насчитывалось до 150 человек. Более 400 стрельцов насчитывал Свияжский гарнизон.
С конца 1560 - начала 1570-х года для управления Казанским краем (официальное название Царство Казанское) в Москве был создан новый центральный орган - Приказ Казанского дворца. Приказ Казанского дворца стал своего рода министерством по делам национальностей и регионов Востока России, осуществляя административное, военное, судебное, финансовое управление всеми народами Поволжья и Приуралья, а до 1637 года и народов Сибири.
Приказ организовывал сбор ясака на территории края. В его составе были Разрядный и Поместный столы, ведавшие вооруженными силами и служилыми людьми, а также Денежный стол, финансировавший местные расходы и учреждения. Приказ выполнял также внешнеполитические функции, поскольку «Казанское царство» граничило с ногайскими, киргиз-кайсацкими и сибирскими землями. Важно отметить, что к XVII веку Приказ Казанского дворца контролировал огромную многонациональную территорию, заметно превышавшую территорию Казанского ханства. Так, на западе границы доходили до Касимова и Пензы, на востоке - до Уфы, а на юге - до Царицына. Это было своего рода признанием культурно-цивилизационного единства обширных территорий и диктовалось особенностями и традициями организации жизни и управления.
Элементом военно-колонизационного освоения Казанского края стало создание во второй половине XVI века десятков крепостей: Чебоксары (1555), Тетюши (1558), Алатырь, Курмыш (1565), Лаишев (1576), Царевококшайск, Козмодемьянск (1586), Уфа (1587), Малмыж, Царицын, Саратов, Цивильск, (1590), Яранск, Ядрин (1597). Каждой крепостью командовал воевода, который подчинялся приказу Казанского дворца. В крепостях строились остроги и тюрьмы, развивалась система сыска и репрессий. Таким образом, во второй половине XVI - XVII века тюрко-татарская цивилизация развивалась в условиях репрессий и насилия.
Изгнание татар из привычных мест обитания
Активная колонизация Поволжья сопровождалась изгнанием татар из привычных, удобных мест проживания. В Казани уцелевшим после штурма 1552 года татарам разрешено было жить только за озером Кабан в низменной, болотистой местности, где и сформировалась Старотатарская слобода.
Как и другим нерусским народам, татарам было запрещено входить в Кремль без разрешения воеводы. Были конфискованы ханские земли и владения выступавших против царя казанских феодалов. Татар отселили с берегов Волги и Камы на 30 километров, изгнали из деревень, расположенных вдоль крупных дорог. Власть при этом руководствовалась не только желанием получить прибрежные черноземные земли, но и стремлением свести на нет опасность новых выступлений, поскольку повстанцы, как правило, перемещались вдоль речных стратегических коммуникаций. В результате в первые 15 лет после присоединения края больше трети бывших татарских деревень были заселены русскими.
Значительная часть татарского населения бежала в северные и северо-восточные районы, а также на Урал и в Сибирь, где осваивала новые земли и основывала новые поселения. Последствия исчезновения татарских городов привели к перемещению в деревню всей татарской духовной и материальной культуры. В итоге подобная практика привела к определенной однобокости в развитии татарского народа в целом; отсутствие городской прослойки отрицательно сказалось на социально-экономической и культурной жизни татарского населения».
Насильственная христианизация татар
Мощнейшим фактором духовно-идеологического воздействия на основы тюрко-татарской культуры явилась правительственная программа насильственной христианизации. Особая роль в освещении этого курса принадлежала митрополиту Макарию.
Взяв Казань, Иван IV приказал разрушить мечети и ханские мавзолеи, а взамен их строить новый Кремль с церквями и палатами.
В 1555 году в Казани учреждается Казанская епархия. Активными проводниками православия становятся монастыри, которым передаются земли. Так, в распоряжение архиепископа попали богатые бортные угодья на территории от Казани до Камского Устья, обширные земли получали Преображенский и Зилантов монастыри в Казани, Богородицкий монастырь в Свияжске. К концу XVII в. на территории современного Татарстана функционировало до 20 монастырей, среди которых наряду с упоминавшимися были богатейшие Кизический, Раифский, Семиозерский и др.
Процесс христианизации народов Поволжья прошел ряд этапов. Антимусульманская политика задумывалась как широкая и быстро осуществимая кампания. Однако, «не добившись зримых результатов в христианизации широких слоев татарского общества, центральная власть делает ставку на обращение в православие представителей татарской феодальной верхушки». Для власти крещение татарской элиты должно было стать свидетельством политической лояльности верхушки татарского общества.
Им были обещаны различные льготы, включая право владения русскими крепостными и возможность осуществления актов купли- продажи земли наряду с русскими землевладельцами. Гермоген предлагает взять курс на силовое насаждение православия: крестившихся перевести в особые слободы, изолировать от неправославных, контролировать строгое соблюдение ими всех обрядов и посещение церкви.
Под влиянием этих обращений царь Федор Иванович приказал разрушить все мечети, а ставить новые запретил, «новокрещенов всех в христианскую веру привесть крепко и утвердить», неповинующихся надлежало бить батогами, заковывать в кандалы и сажать в тюрьмы, приказано было применить и экономические меры - крещеным помещикам надо было крестить служащих у них мусульман и язычников, а тех, кто «не пожелает, они б поотпускали или распродали». Тем же указом христианам запрещалось «жити и служите добровольно и в деньгах у татар». Таким образом, в конце XVI в. политический, социальный, религиозный гнет в Казанском крае все более принимал этноконфессиональную окраску. Следствием этого курса стало заметное усиление числа и масштабов выступлений народов Поволжья и Приуралья, пришедшихся на рубеж XVI и XVII столетий.
Волнения на Руси
В Смутное время начала XVII века нерусские ясачные крестьяне присоединялись к отрядам Ивана Болотникова, 1615 - 1616 году выступили против сбора ясака по всему Волго-Уральскому региону под предводительством Джан-Али. Крупнейшим выступлением народов Поволжья в XVII веке, имевшим не только антифеодальный, но и национально-освободительный характер, стала крестьянская война под предводительством Степана Разина. Крестьянской войне предшествовало восстание татар и башкир восточной часта Казанского края, где восставшие в 1645 голду сожгли Мензелинский острог, а впоследствии его регулярно брали в руки - в 1662 - 1665, 1667 - 1669 годах. Эти восстания сомкнулись с крестьянской войной под предводительством Степана Разина, подошедшего летом 1670 года к Симбирску.
С.Разин обратился на татарском языке с «прелестным письмом» к татарскому населению Поволжья, приглашая присоединиться к своим отрядам. В грамоте, написанной соратником С.Разина Асаном Айбулатовым (Асаем Карачуриным), предлагалось устройство многонациональной «крестьянской республики»: бороться с властями, всем объявить вольную, а землю разделить между крестьянами, установить по всей Руси казачество, чтобы «всяк всякому был равен».
Но осенью 1670 года войска С.Разина под Симбирском потерпели поражение, а сам он был схвачен на Дону богатыми казаками и летом 1671 года казнен четвертованием на Красной площади в Москве.
Спустя 10 лет весной 1682 года вспыхнуло новое крупное восстание в Прикамье. Поводом явился указ от 1681 года, по которому нерусские феодалы за отказ креститься теряли свои земли. Восставшие татары, башкиры, марийцы осадили Уфимскую крепость, взяли несколько городков. Правительство направило для подавления повстанцев крупные отряды, но в то же время обнародовало грамоту об отмене указа о насильственном крещении.
Служивые татары
Характерно появление в тюрко-татарском сообществе значительного по численности сословия служилых татар. К ним были отнесены не только бывшие татарские князья, но средние и мелкие феодалы. Их основные привилегии состояли в освобождении от ясачной подати и пожаловании земель с крестьянами. Поместья передавались наследникам при условии несения ими службы. Появление служилых татар стало вынужденной уступкой со стороны властей, когда стало ясно, что вытеснение значительной части татарских феодалов постоянно рекрутирует социальную базу повстанцев в крае.
В то же время государство нуждалось в увеличении состава военных формирований, которые несли пограничную и военную службу в постоянно расширяющейся империи. Так, в Ливонской войне участвовало более 20 тысяч служилых татар. В конце XVI века доля татар в составе русского войска доходила до 10%. Служилые татары обыкновенно находились в составе русских посольств в восточных странах. Однако к середине XVII века, когда потребность в служилых татарах отпала, изменился и правительственный курс. «Как только государство начало выбираться из полосы кризиса, - для татар наступили иные времена». Мусульманам было запрещено нанимать православных работников, а если они отказывались креститься, то должны были перевести своих крестьян на ясак.
Для кануна Нового времени характерно еще одно новое явление - расширение межнациональных и межконфессиональных контактов татарского народа, порожденное рядом обстоятельств. Во-первых, в связи с переселенческой политикой русского правительства и миграциями населения возросла многонациональность населения Поволжья и Приуралья. Во-вторых, несмотря на провоцируемую правительством межнациональную рознь и вражду, объективно подпитывались связи и контакты между народами.
Опасения властей вызывали факты, когда русские пленники, оставшиеся в пределах Казанского края, жили «в татарских, и в чувашских селах и деревнях и с татарою, и с чувашею» вместе» и пахали свои пашни «не в разделе с татарскими пашнями». Расширялись этнолингвистические и хозяйственно-культурные обмены между русским и нерусскими народами Волго- Уралья. В практику входило владение несколькими языками. Историк начала XX в. Н.А. Спасский насчитал в удмуртском языке до 600 слов татарского происхождения, относящихся к сфере власти, торговли, имущества, семейной жизни, религии, домашней обстановки и быта.
Итоги
Новым явлением в жизни татар стало постепенное возрождение городской национальной культуры. В Казани ее носителем была Старотатарская слобода, где наряду со служилыми татарами селятся купцы, ремесленники духовенство. Служилые татары составляют немалую часть жителей городов и крепостей Казанского края. С присоединением Казанского и Астраханского ханств через Казань устремилась русская торговля в направлении Кавказа, Средней Азии. Татары были в этой торговле толмачами и посредниками.
Восстанавливается транзитная и ярмарочная торговля. В конце XVII века купцы и ремесленники получают разрешение на ведение городской торговли. На основе этих изменений экономического, торгового, культурного характера усиливается тенденция национального самосохранения, выражавшаяся не только в приверженности исламу, но и в форме борьбы за сохранение национальной идентичности, языка и культуры в условиях утраты государственности.
Таким образом, середина XVI века выступает поворотным моментом, круто изменившим историческую судьбу татарского народа. С падения Казанского ханства и включения его в состав русского государства открывается новая полоса его исторического развития.
П осле покорения Руси монголо - татарами и принятия ими магометанства татарские ханы не переставали соблюдать древние обычаи своих предков в отношении веротерпимости и к русским, и к другим покоренным народам. Некоторые народы, вошедшие в государство Чингисхана, были христианами (несторианами). Последние - ассирийцы, распространили христианство среди тюркского народа уйгуров. Именно из их среды Чингисхан, нуждавшийся в расширении государства, набрал администраторов, знавших письменность, хотя среди уйгуров были также буддисты и магометане. Христианами были довольно большая часть кипчаков (предков казахов), проживавших на территории современного южного Казахстана. В Семиречье сохранилось немало памятников древней христианско-несторианской культуры.
В 1253 году Кирилл, епископ Ростова Великого, ходил в Орду к хану Бергаю для ходатайства о нуждах церковных. Святитель красноречиво рассказал татарам о просвещении Святым крещением Святой Руси, о святом Леонтии, просветителе язычников ростовских, о чудесах у его гробницы. В толпе слушателей был юный племянник хана, и слово о вере Христовой как доброе семя пало на сердце юноши, и он замыслил идти в Ростов и там принять веру Христову. В Ростове царевич ходил смотреть чин богослужения, вникал в пение и чтение, и все это приводило его в восторг и умиление. Царевич просил крестить его. Однако прошло довольно много времени, пока святитель убедился в серьезности его намерения; не встретив противодействия из Орды, святитель крестил его с именем Петра.
Однажды новый христианин уснул на берегу озера Неро. Ему явились во сне, а по пробуждении и наяву, святые апостолы Петр и Павел и указали на этом месте выстроить храм. Петр пробыл в молитве до утра, а вернувшись в город, рассказал о видении и заказал написать три иконы: одну - Богородицы с предвечным Младенцем, вторую - святителя Николая, третью - великомученика Дмитрия.
Благоговейно поклонившись вновь написанным иконам, епископ и ростовчане отслужив в храме молебен пред ними, совершили крестный ход на место явления Святых апостолов, и здесь, в построенной наскоро часовне, поставили чудные иконы. Царевич купил то место, на котором имел видение, построил церковь и основал там монастырь (Петровский на поле), но сам еще долго оставался мирянином, имел семью, детей. Но овдовев, принял монашество; в глубокой старости (около 1290 г.) отошел ко Господу и погребен в основанной им обители. Празднование преподобному Петру совершается 1/13 июля.
Приведенный пример далеко не единичный.
При подъезде к Костроме по Волге со стороны Ярославля видны на левом берегу реки белые стены и золоченые купола древней обители. Это - Ипатьевский монастырь, знаменитая колыбель дома Романовых. Много интересного представляет история этой обители для всякого православного человека. Основан Ипатьевский монастырь в XIV веке татарским мурзою (князем) Четом. Когда этот мурза ехал из Орды в Москву к великому князю Иоанну Даниловичу Калите, он остановился для обычного отдыха около Костромы, недалеко от того места, где река Кострома сливается с Волгою. И вот, в чудном видении явилась Чету во время тонкого сна Пресвятая Богоматерь с апостолом Филиппом и великомучеником Ипатием Гангрским, чтобы просветить мурзу светом веры Христовой. На месте видения Чет, во святом крещении нареченный Захарией, устроил обитель во имя святого Ипатия. В этой обители он и погребен, там же позднее погребен Иван Сусанин.
Чет (Захария) стал родоначальником знатнейших российских дворянских родов: Сабуровых, Годуновых, Вельяминовых, Державиных.
Ордынские ханы допускали выход татарских девиц за наших князей и бояр, с дозволением им принимать Православие. В 1257 году Глеб Василькович, первый князь Белозерский, женился в Орде на племяннице хана Берке. Князь Федор Ростиславович Ярославский и Смоленский женился на дочери хана Менгу-Темира, принявшей крещение с именем Анны и отличившейся высоким православным благочестием. Хан Узбек не возбранил сестре своей Кончаке стать христианкой Агафией, супругой князя Георгия (Юрия) Даниловича.
Известен также принявший святую веру князь Беклемиш, пришедший в 1298 году из Большой Орды в Мещеру, овладевший ею и ставший родоначальником князей Мещерских, а также Беклемишевых.
Беклемиш крестился в Мещере со множеством других татар, получил имя Михаила и построил Преображенскую церковь, Царевич Берка приехал в 1301 году из Большой Орды к Ивану Калите и крещен был митрополитом Петром с именем Иоанникия, став родоначальником Аничковых. Крестившийся царевич Аредич - родоначальник Белеутовых, Аредичевых, Племянниковых. К великому князю Димитрию Донскому прибыл царевич Серкиз, родоначальник Серкизовых, Старковых. Внук хана Мамая, мурза Олекса, прибыл в 1412 году в Киев, крестился с именем Александра и стал родоначальником князей Глинских. Митрополит Киприан в присутствии великого князя Василия (I) Димитриевича и массы народа совершил в реке Москве крещение знатных татарских вельмож - Бахтыя, Хидыря и Мамата. Смиренно внимали новые православные - Анания, Азария, Мисаил - словам святителя. Эта победа православия была торжеством для Москвы. “И та татарина новокрещена хождаху вкупе, яко союзом любви связаемая”, - говорили с умилением москвичи. При митрополите Киприане были уже православные христиане в некоторых татарских поселениях. От татарских вельмож произошли известнейшие роды князей Тархановых, Кучушевых, Урусовых, Юсуповых, дворян Тимирязевых, Тютчевых, Салтыковых, Енисолоповых, Бахметьевых, Обаковых, Аракчеевых, Корсаковых, Карамзиных, Нащокиных, Тургеневых, Чоглоковых, Баскоковых, Толмачевых, Абресковых, Мамаевых, Алябьевых и многих других. От зырянских князей произошли Шереметьевы.
В 50-х годах XVI столетия у озера Коже, в Онежском уезде проживал в полном уединении пустынник иеромонах Нифонт. В 1565 году к нему пришел Сергий, бывший казанский царевич Турсас Ксангарович, постриженный с именем Серапиона. Они стали основателями Кожеозерского Богоявленского монастыря. Мощи Нифонта и Серапиона, местночтимых святых, почивают под престолом Пердчетенской церкви. Татарский царь Едигер (Симеон Бекбулатович) после свержения Иоанном Грозным в конце жизни принял постриг с именем Стефана в одной из северных обителей.
С 1720 года всем новокрещеным государством была дарована трехлетняя льгота от податей и рекрутства. При императрице Елизавете такие поощрительные меры к крещению были усилены денежными и вещевыми подарками новокрещеным, раскладкой следующих с них за льготный срок податей и рекрутчины на их некрещеных единоплеменников и прощением совершенных до крещения преступлений.
Несмотря на затруднения, порождаемые духом времени, дело православной миссии шло вперед. Кроме инородцев Поволжья и Сибири, ею были охвачены и другие народы, например, калмыки, постепенно переместившиеся в Россию, и на народности вновь присоединившихся к России местностей Сибири и Кавказа.
Крещеных калмыков стали посылать на Дон к казакам. В 1724 году калмыцкий царевич Тайшим крестился в Петербурге с именем Петр и кочевал с 344 семьями крещеных около Астрахани. Синод выделил для хана Петра походную церковь.
Кроме калмыков, поселившихся в Сибирской губернии, крестились калмыки низовьев Волги, где были их главные кочевья. Вдова тамошнего хана Дандука - Омбы приняла крещение со своими детьми, получила имя Веры. Она и ее дети (четыре сына) стали родоначальниками князей Дондуковых. Один из них, Алексей, отличался благочестием, построил храм в Енотаевке, в котором и был погребен. Только в 1750 году крестилось около 1000 астраханских калмыков.
От крымских ханов произошел известный род Шангирей, родственников М. Ю. Лермонтова. От горских кавказских старшин, принявших Православие, произошли князья Черкасские, Гантимуровы.
Из казахской знати, принявшей Православие, известны князья Ураковы, Лейкуатовы, некоторые из Букейхановых, переселившиеся в российские столицы.
Княжна Уракова из рода легендарного батыра Орака, жившего в XIII веке, стала матерью известного русского поэта - демократа Михаила Ларионовича Михайлова (1829-1865).
Приведу еще один интереснейший случай. Немногим более двух лет в скиту Оптиной пустыни прожил схимонах Николай. Из представленного им свидетельства Херсонской духовной консистории известно, что ранее он был магометанского вероисповедания, имя ему было Юсуф-Абдул-Оглы. Турок, родом из Малой Азии, служил в турецкой армии офицером. Видя мужество русских пленных воинов, их стойкость в вере, он почувствовал желание переменить Ислам на Православие.
Сородичи возненавидели его, не давали ему пищи, как “гяуру”, мучили его, вырезая целые куски из тела. Но Юсуф остался непреклонным в желании принять Православие. С Божьей помощью ему удалось бежать в Россию. В г. Одессе в октябре 1874 года он был просвещен святым Крещением и наречен Николаем. Он проживал на Кавказе. В 1891 году, 18 июля, когда ему исполнилось 63 года, он поступил в Оптинский скит в число братии.
По принятии святого крещения, за его лютые страдания и твердое исповедание истинности Православия, Господь сподобил его духовных утешений. Подобно Андрею, Христа ради юродивому, он при земной жизни во плоти был восхищен на некое время в Царствие Небесное, где наслаждался видом райских красот. В скиту Николай отличался кротостью, смирением, братолюбием. Незадолго пред кончиною принял келейно постриг в схиму и, напутствованный всеми христианскими таинствами, мирно скончался 18 августа 1893 года, 65 лет от роду.
Благословенна память о нем и всех просветившихся спасительным светом Православия!
Подгтовлено по материалам:
1. С. М. Соловьев. История России. В 6 томах. М., 1892. Т. 2, с. 142-144.
2. Тальберг. История русской церкви. М., 1997.
3. Словарь исторический о русских святых. М., 1990. С. 197.
4. Русские православные обители. М., 1994.
5. М. Л. Михайлов. Сочинения. В 3 томах. М., 1902. Т. 1 (биография).
6. Миссионерский сборник. Казань, 1911.
М ногие историки подчеркивали влияние на восточных славян суровой континентальной природы и бескрайней равнины, открытой для опустошительных вражеских набегов. Отсюда - стойкость и терпение, умение смиряться с потерями, склонность к знаменитому "авось", русская широта и размах вплоть до крайностей, - но и стремление к центральной власти, которую диктует инстинкт самосохранения. Такое сочетание вольницы и национального инстинкта создает феномен русского казачества, раздвинувшего границы Руси до Тихого океана.
Однако напрасно было бы искать смысл русской цивилизации в евразийских теориях, родившихся из завороженности российским пространством. Наоборот: огромное пространство России - следствие ее особого духовного призвания. И оно может быть осознано только в масштабе православной историософии. Поэтому мы не будем затрагивать малоизученное, полное тайн и смутных догадок, прошлое нашего народа в древнем русле арийской цивилизации. Ограничимся местом Руси в христианской эпохе, в которой только и раскрываются ответы на загадки истории, как осознаваемые нами, так и неведомые, но подспудно повлиявшие на наше всемирное призвание.
История крещения Руси, описанная в русских летописях, выглядит чудесным стечением целой цепи промыслительных событий: посещение апостолом Андреем в I в. славянских земель и его предсказание о величии будущего православного града Киева; чудесная защита Божией Матерью Константинополя от набега русских витязей Аскольда и Дира в 860 г. и их последующее крещение (первое крещение Руси) с отправкой из Царьграда на Русь первого епископа; обретение трудами свв. Кирилла и Мефодия Евангелия на родном славянском языке; крещение Великой Княгини Ольги в 946 г.; освобождение Руси в 960-е гг. от ига иудейской Хазарии...
Хазария была интереснейшим историософским явлением: искусственным бастионом «тайны беззакония», который покорил Русь в начале IX в. и натравливал ее на православную Византию, но в конечном счете это промыслительно послужило тому, что Русь видела в иудеях своего главного врага, что отражено в народных былинах, и не приняла их религию.
Летопись описывает сознательный выбор веры княжескими послами, пораженными неземной красотой православного богослужения; излечение Великого Князя Владимира от слепоты при крещении в Крыму и его нравственное преображение, оказавшее огромное впечатление на народ; массовое добровольное крещение народа в 988 году... (В ту же эпоху в западной «Римской империи» чаще всего крестили «огнем и мечом».)
Видимо, Православие потому столь естественно и глубоко вошло в душу наших предков, что уже их язычество было более предрасположено к этому. В отличие от римлян и греков, чья развитая философия оказала сопротивление новой религии, Русь была в этом отношении по-детски чиста - и восприняла Православие как очевидную, гармоничную и всеохватывающую Истину о смысле бытия, с которой примитивные языческие верования не могли конкурировать.
После завоевания Казанского ханства войсками полоумного садиста Ивана, которого русская историческая пропаганда называет «Грозным», проходившего под флагом распространения христианства, началась кампания по насильственному крещению коренных народов Поволжья и Приуралья: татар, башкир, чувашей, мордвы, удмуртов, марийцев.
Впоследствии, немного поутихнув, эта кампания возобновилась с новой силой при Петре I, который своим указом подтвердил запрет дворянам-мусульманам держать крепостных-христиан, подкрепив это требованием либо отдать своих крепостных, либо самим креститься.
Период с 1738 по 1755 год считается, по оценке историка Александра Беннигсена, «самым трагическим периодом за все время их существования». Именно тогда наиболее сильно насаждалось христианство среди мордвы, чувашей и удмуртов. И тогда же немало крещеных появилось среди татар.
Собственно, основная тяжесть удара насильственной христианизации пришлась по татарам, как по народу, в недавнем прошлом доминировавшему в Волго-Уральском регионе, да и вообще в Восточной Европе, и лишь недавно (менее 200 лет назад) утратившим свою государственность.
В перечислении Петра патриарху Адриану: «…зловерцы - татары, мордва, черемисы и другие». Кроме того, надо отметить, что в плане идеологии язычество не шло ни в какое сравнение с исламом. Только во времена хромого карлика Луки Канашевича было разрушено большинство мечетей оккупированного русскими Казанского ханства. Очень красноречиво говорят об этом деятеле татарские предания: «в то время в Казани был один архиерей. Он хотел всех татар сделать русскими. На многих татар надел он черные русские чапаны и штаны, крестил многих мусульман».
Среди татар главной мишенью была аристократия, наравне с абызами и ишанами являвшаяся элитой нашего народа. Именно мурзы руководили организованным сопротивлением насильственному крещению, причем не только татар, но и черемисов (марийцев), остяков (хантов) и других народов.
Не помогло даже то, что татарские мурзы, воевали в русских войсках на стороне России. У них за отказ принимать чуждую веру отбирали крепостных и земли, которыми мурзы владели от своих отцов и дедов, включая собственные усадьбы.
Доля так называемых «татарских феодалов» и «служивых татар» среди народа была очень высока - в некоторых регионах страны из них состояло практически все мусульманское население исключительно (ярославские, романовские, кадомские, шацкие «служивые татары»). Весьма красноречивой иллюстрацией попыток принудительного крещения татарских мурз было указание всем мурзам Курмышского уезда креститься в срок до 25 февраля 1682 года, в противном случае их лишали имущества и переводили в податное сословие.
Миссионеры использовали метод «кнута и пряника»: в ход шли денежные выплаты и всевозможные льготы новокрещеным, заключение под стражу за нежелание креститься, освобождение от рекрутской повинности новокрещеных с переложением ее на «упорствующих», их выселение со своих земель, уплата налогов за новокрещеных теми, кто остался в своей прежней вере. В результате одни принимали христианство под страхом смерти, другие - чтобы сохранить поместья и крепостных.
Необходимо отметить, что, если в результате компании, предпринятой в первой половине XVIII века по массовому крещению «инородцев», окрестилась практически вся мордва, подавляющая часть чувашей и удмуртов (примечательно, что официально оставшиеся в язычестве чувашские и удмуртские села находятся в полностью татарском окружении), половина марийцев, то среди мусульман - татар и башкир - доля окрестившихся осталась сравнительно невысока (12 тысяч из 400 тысяч крещеных «инородцев» за время существования Новокрещенской конторы).
И хотя позже, при Елизавете (после подавления восстания Батырши) и Екатерине Второй (после подавления восстания Юлаева), и появились некоторые послабления для мусульман, но вернуться в ислам потомкам этих крещеных татар было уже запрещено. Подобный переход карался смертной казнью, а после некоторой либерализации законодательства - вечной ссылкой с конфискацией имущества и детей.
Созванная при Екатерине Второй комиссия по обсуждению законодательства нашла, что «Отступников из христиан в магометанство … как опаснейших гонителей христианства, более опасных, чем сами природные магометане».
Тем не менее, подобные возвраты были. Волн массового возвращения в ислам, а вернее сказать, подачи прошений об официальном возврате в ислам крещеных татар, было две: первая в 1866–1869 годах, а вторая - после царского манифеста о свободе совести 1905 года (в церковных документах этот процесс называется «отпадом»). В это время потомки ранее крещеных татар целыми деревнями подавали прошения о переводе их в ислам. Профессор Казанской Духовной Академии Машанов в своем докладе на миссионерском съезде называет цифру в 50 тысяч «отпавших» в течении XIX века.
Одной из самых ярких подобных историй является хроника семьи дворян Стулкиных из деревни Петряксы Курмышского уезда Симбирской губернии (ныне деревня Петряксы Пильненского района Нижегородской области) - того самого уезда, мурзам которого было предписано креститься в течение недели в 1682 году. В прилагаемом к прошению списке перечислены все 46 членов этого рода, включая жен и детей. Со времени подачи первого прошения Стулкиных (15 сентября 1905 года) до удовлетворения их просьбы прошло 3(!) года, и это несмотря на то, что согласно их уверениям, ни они сами, ни их предки никогда православными не были, а с рождения были мусульманами. В качестве первой реакции на просьбу узаконить их пребывание в качестве мусульман появляется резолюция:
«Произвести надлежащее расследование в том: действительно ли принадлежат к числу отпавших из православия и только числятся православными, а на самом деле исповедуют магометанскую религию, составить на просителей подробную ведомость»
В ответе полицейского исправника говорилось:
«Полицейское Управление доносит Губернскому Правлению, что все просители с их семьями со дня своего рождения исповедуют магометанскую религию и что обрядов православной веры они никогда не исполняли».
Но даже, несмотря на столь явный факт, получивший к тому же официальное подтверждение, в ответ на прошение Стулкиных, направленное на имя симбирского губернатора, их отправляли то в полицейское управление, то в духовную канцелярию, один ответ даже подписан ветеринарным инспектором. Их дело просто «клали под сукно», по-видимому, надеясь, что просители сами откажутся от своих требований. И, наконец, 21 сентября 1908 года, спустя три долгих года, просьба дворян Стулкиных была удовлетворена.
Удивителен сам факт, что мусульманин просит в письменном виде «узаконить его магометанство», но эта тема для отдельной статьи. Ред. К-Ц)
Религиозную политику своих предшественников на сегодняшний день продолжает Путин. А между тем Россия, подавляющая и преследующая мусульман, стала наблюдателем в Организации Исламской Конференции (ОИК)…!!!?
Пресс-секретарь НЧО ТОЦ
Идрисов Рустам
Татарстан, Набережные Челны