Линейные крейсера типа «Измаил. Измаил (крейсер) Линкор измаил

История создания

Линейные крейсера должны были использоваться в составе быстроходного отряда главных сил в эскадренном бою. Им отводилась роль свободно маневрирующей силы, способной осуществлять глубокую тактическую разведку и охват головы эскадры противника.

356-мм башенные установки

В десятые годы XX века увеличение главного калибра стало основным аргументом артиллерии в противостоянии «брони и снаряда». В Англии , Японии , Америке начинают появляться корабли с калибром пушек 343 мм , 356 мм , 381 мм и более . В октябре 1911 года Морское министерство организовало конкурс проектов башенных установок, предполагалось, что каждый из будущих крейсеров будет вооружен четырьмя 356-мм трехорудийными башенными установками, со скорострельностью три залпа в минуту без учёта прицеливания . В конкурсе принимали участие пять заводов: три петербургских - Металлический , Обуховский и Путиловский , а также Общество Николаевских заводов и верфей (ОНЗиВ) и английский завод «Виккерс» . Конкурс был выигран Металлическим заводом с проектом, разработанным известным инженером А. Г. Дукельским . Механическая часть башенных установок была разработана на основе 305-мм башенных установок для линейных кораблей типа «Севастополь », для снижения веса орудие впервые устанавливалось без так называемой «рубашки», непосредственно в обойме. Тем не менее вес орудия по сравнению с 305-мм возрос с 50,7 до 83,8 тонн. Для увеличения скорости наката использовались регулятор наката и буфер наката . Крыша башни собиралась из 125-мм броневых листов, стенки башни из листов толщиной 300 мм .

История строительства

12 октября 1912 года заказанные Балтийскому заводу корабли получили наименования «Измаил» и «Кинбурн» , Адмиралтейскому - «Бородино» и «Наварин» . 6 декабря , после торжественной закладки, крейсеры официально зачислили в списки флота, хотя теоретический чертёж их корпуса еще не был утвержден окончательно.

Конструкция

По вооружению линейные крейсера типа «Измаил» значительно превосходили современные им дредноуты и сверхдредноуты. Большинство зарубежных линейных кораблей и линейных крейсеров уступали им по количеству, калибру и весу бортового залпа вплоть до «вашингтонских» линкоров типа Rodney . Единственными соперниками по вооружению для «Измаилов» были американские «стандартные» линкоры. По защите же «Измаилы» уступали большинству современных им линкоров - их броня пробивалась на большинстве боевых дистанций уже 305-мм снарядами. Благодаря превосходству в скорости и вооружении, они могли рассчитывать только на успех в скоротечном бою или на своевременный отход. Сравнение «Измаилов» с линейными крейсерами других стран, в особенности с английскими, вообще теряет смысл - таково превосходство русских крейсеров в вооружении.

В августе 1913 г. были получены результаты натурных испытаний, полученных при расстреле «исключенного судна № 4» (бывшего броненосца «Чесма »), на котором были смонтированы элементы броневой защиты новых линкоров, и эти результаты ввергли кораблестроителей в состояние шока. Выяснилось, что броневой пояс пробивается 305-мм снарядами на дистанциях 85-90 кабельтовых - отдельные плиты вдавливались, а наружный борт «выламывался» даже в тех случаях, когда броневые плиты не пробивались; разрушался настил верхней палубы, а его осколками - и средняя. На уже строящихся «Измаилах» пришлось ограничиться усовершенствованием систем крепления броневых плит, усилением набора позади брони, внедрением 3-дюймовой деревянной подкладки под поясом и изменением развесовки горизонтальной брони на верхней и средней палубах.

К августу 1914 года готовность по массе установленного и находившегося в обработке металла корпуса составляла для «Измаила» - 43 %, «Кинбурна» - 38 %, «Бородина» - 30 % и «Наварина» - 20 %. Темпы постройки отставали от утверждённых графиков из-за опозданий в поставках материалов и отливок. Уже 22 мая 1914 г. даты спуска первых двух кораблей перенесли на октябрь того же года. С началом войны наметился срыв поставок башен главного калибра. Часть отливок и поковок, мортиры и кронштейны гребных валов, изготовлявшиеся в Германии, пришлось заказывать и без того уже перегруженным заводам Морского ведомства. Согласно утверждённым 20 декабря новым сроковым ведомостям спуск первых двух крейсеров переносился на май, вторых-на сентябрь 1915 г., а готовность к испытаниям - соответственно на май и август 1917 г., то есть с годовым опозданием против запланированных сроков.

Утром 9 июня 1915 года головной корабль серии, «Измаил», был спущен на воду. 11 июня был спущен «Бородино», а 17 октября - «Кинбурн». В соответствии с объявленной 27 июня Морским ведомством новой классификацией корабли типа «Измаил» зачислили в класс линейных крейсеров.

После спуска трех кораблей на воду строительные работы почти полностью прекратились. Только весной 1916 года все доспусковые работы по «Наварину» были срочно завершены и 27 октября 1916 г. крейсер сошел на воду.

По состоянию на 15 апреля 1917 года готовность крейсеров «Измаил», «Бородино», «Кинбурн» и «Наварин» была следующей: по корпусу, системам и устройствам - 65, 57, 52 и 50 %; по уже установленному поясному и палубному бронированию - 36, 13, 5, 2 %; механизмам - 66, 40, 22, 26,5 %, по котлам - 66, 38,4, 7,2 и 2,5 %. Срок готовности башен «Измаила» перенесли на конец 1919 года, а остальных кораблей - на следующий год. Летом 1917 г. съезд работников судостроительных заводов, постановивший продолжать постройку «Измаила» хотя бы ради обеспечения заработка, выразил пожелание о переделке остальных кораблей этого типа в коммерческие суда. В эскизных проработках намечались два варианта переоборудования: в грузовые (или нефтеналивные) пароходы грузоподъемностью по 16000 т и в нефтяные баржи (22000 т).

В конце 1917 г. Временное правительство постановило приостановить постройку ряда кораблей, в том числе серии «Измаил». В годы гражданской войны корпуса линейных крейсеров оставались у стенок заводов. 19 июля 1923 года «Бородино», «Кинбурн» и «Наварин» были исключены из списков флота, а 21 августа корабли приобрела «в целом виде» германская фирма «Альфред Кубац». 26 сентября в Петроград прибыли буксиры за «Кинбурном», а позднее - и за двумя остальными. Котлы, механизмы и другое корабельное оборудование использовалось в народном хозяйстве, частично при ремонте и модернизации оставшихся а строю боевых кораблей.

Выдвигалось несколько вариантов достройки «Измаила», в том числе переоборудования в авианосец. Этот проект возник в марте 1925 года. Предполагалось оснастить корабль мощным артиллерийским вооружением и авиагруппой в составе 12 торпедобомбовозов, 27 истребителей, 6 разведчиков, 5 артиллерийских отметчиков. Ориентировочное водоизмещение составляло 20 000-22 000 т. Проект был утвержден председателем Совнаркома А. И. Рыковым 6 июля 1925 года. Однако 16 марта 1926 года комиссия во главе с И. С. Уншлихтом остановила все работы, и «Измаил» пошел на слом.

В начале 30-х годов корпус крейсера был разобран. Часть котлов установили на линейном корабле «Гангут ». Три орудия главного калибра установили на специально спроектированные железнодорожные транспортеры; после успешных испытаний в 1932-1933 гг. их включили в состав артиллерии береговой обороны Балтийского флота. В годы блокады Ленинграда они успешно стреляли по живой силе, технике и оборонительным сооружениям гитлеровцев.

Примечания / С предисловием М. Павловича.. - Москва: Государственное военное издательство, 1926. - 272 с.

»
Адмиралтейский завод
«Бородино »,
«Наварин »

Лине́йные крейсера́ ти́па «Измаи́л» - тип российских линейных крейсеров первой четверти XX века .

История создания

Линейные крейсера должны были использоваться в составе быстроходного отряда главных сил в эскадренном бою. Им отводилась роль свободно маневрирующей силы, способной осуществлять глубокую тактическую разведку и охват головы эскадры противника. Распоряжением от 23 октября 1907 г. Совет министров ввел в действие «Положение о составе и подразделении флота», согласно которому «оперативно-способная эскадра» российского флота должна была состоять из восьми линейных кораблей, четырех броненосных, девяти легких крейсеров и 36 эскадренных миноносцев. Задача создания такой эскадры выдвигалась как первоочередная в разработанном Морским генеральным штабом проекте «Программы развития морских вооруженных сил России на 1909-1919 гг.»

В отношении наступательной мощи «Измаила» вызывает интерес теория ведения артиллерийского огня, применённая при постройке этих кораблей. Дредноут , имеющий 8 или 10 орудий ГК, за определённый промежуток времени может сделать 2 залпа из 4 или 5 орудий. Дредноут, имеющий 12 орудий в четырёх башнях, при их одинаковой скорострельности может сделать три залпа, то есть стрелять в 1,5 раза интенсивнее.

История строительства

12 октября 1912 года заказанные Балтийскому заводу корабли получили наименования «Измаил» и «Кинбурн», Адмиралтейскому - «Бородино» и «Наварин». 6 декабря , после торжественной закладки, крейсеры официально зачислили в списки флота, хотя теоретический чертёж их корпуса еще не был утвержден окончательно.

Конструкция

По боевым характеристикам линейные крейсера типа «Измаил» на порядок превосходили современные им дредноуты и сверхдредноуты. Большинство зарубежных линейных кораблей и линейных крейсеров уступали им в вооружении по количеству, калибру и весу бортового залпа вплоть до «вашингтонских» линкоров типа Rodney . Единственными соперниками по вооружению для «Измаилов» были американские «стандартные» линкоры. По защите же «Измаилы» уступали большинству современных им линкоров - их броня пробивалась на большинстве боевых дистанций уже 305-мм снарядами. Благодаря превосходству в скорости и вооружении, они могли рассчитывать только на успех в скоротечном бою или на своевременный отход. Сравнение «Измаилов» с линейными крейсерами других стран, в особенности с английскими, вообще теряет смысл - таково превосходство русских крейсеров в вооружении.

В августе 1913 г. были получены результаты натурных испытаний, полученных при расстреле «исключенного судна № 4» (бывшего броненосца «Чесма »), на котором были смонтированы элементы броневой защиты новых линкоров, и эти результаты ввергли кораблестроителей в состояние шока. Выяснилось, что броневой пояс пробивается 305-мм снарядами на дистанциях 85-90 кабельтовых - отдельные плиты вдавливались, а наружный борт «выламывался» даже в тех случаях, когда броневые плиты не пробивались; разрушался настил верхней палубы, а его осколками - и средняя. На уже строящихся «Измаилах» пришлось ограничиться усовершенствованием систем крепления броневых плит, усилением набора позади брони, внедрением 3-дюймовой деревянной подкладки под поясом и изменением развесовки горизонтальной брони на верхней и средней палубах.

К августу 1914 года готовность по массе установленного и находившегося в обработке металла корпуса составляла для «Измаила» - 43 %, «Кинбурна» - 38 %, «Бородина» - 30 % и «Наварина» - 20 %. Темпы постройки отставали от утвержденных графиков из-за опозданий в поставках материалов и отливок. Уже 22 мая 1914 г. даты спуска первых двух кораблей перенесли на октябрь того же года. С началом войны наметился срыв поставок башен главного калибра. Часть отливок и поковок, мортиры и кронштейны гребных валов, изготовлявшиеся в Германии, пришлось заказывать и без того уже перегруженным заводам Морского ведомства. Согласно утвержденным 20 декабря новым сроковым ведомостям спуск первых двух крейсеров переносился на май, вторых-на сентябрь 1915 г., а готовность к испытаниям - соответственно на май и август 1917 г., то есть с годовым опозданием против запланированных сроков.

Утром 9 июня 1915 года головной корабль серии, «Измаил», был спущен на воду. 11 июня был спущен «Бородино», а 17 октября - «Кинбурн». В соответствии с объявленной 27 июня Морским ведомством новой классификацией корабли типа «Измаил» зачислили в класс линейных крейсеров.

После спуска трех кораблей на воду строительные работы почти полностью прекратились. Только весной 1916 года все доспусковые работы по «Наварину» были срочно завершены и 27 октября 1916 г. крейсер сошел на воду.

По состоянию на 15 апреля 1917 года готовность крейсеров «Измаил», «Бородино», «Кинбурн» и «Наварин» была следующей: по корпусу, системам и устройствам - 65, 57, 52 и 50 %; по уже установленному поясному и палубному бронированию - 36, 13, 5, 2 %; механизмам - 66, 40, 22, 26,5 %, по котлам - 66, 38,4, 7,2 и 2,5 %. Срок готовности башен «Измаила» перенесли на конец 1919 года, а остальных кораблей - на следующий год. Летом 1917 г. съезд работников судостроительных заводов, постановивший продолжать постройку «Измаила» хотя бы ради обеспечения заработка, выразил пожелание о переделке остальных кораблей этого типа в коммерческие суда. В эскизных проработках намечались два варианта переоборудования: в грузовые (или нефтеналивные) пароходы грузоподъемностью по 16000 т и в нефтяные баржи (22000 т).

В конце 1917 г. Временное правительство постановило приостановить постройку ряда кораблей, в том числе серии «Измаил». В годы гражданской войны корпуса линейных крейсеров оставались у стенок заводов. 19 июля 1923 года «Бородино», «Кинбурн» и «Наварин» были исключены из списков флота, а 21 августа корабли приобрела «в целом виде» германская фирма «Альфред Кубац». 26 сентября в Петроград прибыли буксиры за «Кинбурном», а позднее - и за двумя остальными. Котлы, механизмы и другое корабельное оборудование использовалось в народном хозяйстве, частично при ремонте и модернизации оставшихся а строю боевых кораблей.

Выдвигалось несколько вариантов достройки «Измаила», в том числе переоборудования в авианосец. Этот проект возник в марте 1925 года. Предполагалось оснастить корабль мощным артиллерийским вооружением и авиагруппой в составе 12 торпедобомбовозов, 27 истребителей, 6 разведчиков, 5 артиллерийских отметчиков. Ориентировочное водоизмещение составляло 20 000-22 000 т. Проект был утвержден председателем Совнаркома А. И. Рыковым 6 июля 1925 года. Однако 16 марта 1926 года комиссия во главе с И. С. Уншлихтом остановила все работы, и «Измаил» пошел на слом.

В начале 30-х годов корпус крейсера был разобран. Часть котлов установили на линейном корабле «Гангут ». Три орудия главного калибра установили на специально спроектированные железнодорожные транспортеры; после успешных испытаний в 1932-1933 гг. их включили в состав артиллерии береговой обороны Балтийского флота. В годы блокады Ленинграда они успешно стреляли по живой силе, технике и оборонительным сооружениям гитлеровцев.

Примечания

Литература

• Л. А. Кузнецов. Линейные крейсеры типа «Измаил». - СПб. : Гангут, 2011. - 159 с. - 500 экз. - ISBN 978-5-904180-28-7

Ссылки

• Л. А. Кузнецов, Почему не достроили линейные крейсеры типа «Измаил», Сборник «Гангут» № 1
• История создания и службы русских линкоров. Трудный путь к совершенству
• Линейный крейсер типа «Измаил» в достроечном ковше Адмиралтейского завода (Фото)

Данный материал из сборника «Гангут» выкладывается на сайт в продолжение темы, поднятой в статье «Космический линкор "Измаил" - японцам можно, а нам нельзя? ».

С окончанием гражданской войны остро встал вопрос восстановления судостроительной и смежных с ней отраслей промышленности, пришедших за это время практически в упадок и лишившихся значительного числа квалифицированных рабочих и инженерно-технического персонала. Заводы были в таком состоянии, что не могли даже поддерживать на должном уровне корабли, находившиеся у них на хранении. Комиссия, осматривавшая их летом 1921 г., отмечала, что

«общее положение недостроенных судов, за малым исключением, запущенное».

Корпуса проржавели, особенно нижние помещения, частично были заполнены водой, из-за чего установленное оборудование подвергалось порче, деревянные навесы над вырезами в верхней палубе повреждены или разрушены. Поэтому для спасения наиболее ценных кораблей, годных для достройки при первой возможности, заводам поручалось провести необходимые работы по их сохранению «во что бы то ни стало». Среди прочих кораблей находились на долговременном хранении и четыре линейных крейсера: «Измаил» (головной), «Кинбурн», «Бородино» и «Наварин».

Их постройка осуществлялась на Балтийском и Адмиралтейском судостроительных заводах морского ведомства в Петербурге в соответствии с законом «Об усиленном судостроении в ближайшее пятилетие 1912-1916 гг.», утвержденном 23 июля 1912 г., или с так называемой Малой судостроительной программой. Предьявление кораблей к испытаниям намечалось на вторую половину 1916 г. На время закладки, официальная церемония которой состоялась 6 декабря 1912 г., эти крейсеры являлись самыми мощными по вооружению в своем классе. Спуск «Измаила», «Бородино» и «Кинбурна» на воду состоялся соответственно 9 июня, 19 июля и 17 октября 1915 г.; «Наварина» - 27 октября 1916 г. Однако складывающаяся в стране тяжелая экономическая и политическая обстановка, задержки в поставках материалов и оборудования не позволили осуществить даже достройку головного крейсера. Не последнюю роль в этом сыграло и размещение заказов на предприятиях Германии и Австро-Венгрии, часть которых (например, шарикоподшипники и 203-мм стальные шары под основания вращающихся частей орудийных башен) в России не изготовлялись. Таким образом, башни для «Измаила» могли быть готовы только к концу 1919 г., а для остальных кораблей - в следующем году. Поэтому 11 октября Временное правительство приостановило постройку трех крейсеров. В отношении «Измаила» аналогичное решение приняла 1 декабря 1917 г. уже Верховная морская коллегия. Правда, изготовление механизмов, котлов и брони продолжалось. Степень готовности «Измаила», «Бородино», «Кинбурна» и «Наварина» на середину апреля соответственно составляла: по корпусу, системам и устройствам - 65, 57, 52 и 50%; бронированию - 36, 13, 5, 2%; механизмам - 66, 40, 22, 26,5%; котлам - 66, 38,4, 7,2 и 12,55%. В 1918 г. их перевели на долговременное хранение, причем с «Наварина» даже не сняли спусковое устройство, хотя в первой половине этого года вопрос о достройке «Измаила» вновь стоял на повестке дня.

Спустя три года о линейных крейсерах вспомнили снова. Но вначале следовало возродить судостроительную промышленность. Для решения этой задачи Центральная комиссия по восстановлению военной промышленности 20 октября 1921 г. образовала специальную Морскую подкомиссию под председательством командующего морскими силами Республики А. В. Немитца. В программе работ подкомиссии говорилось, что

«вопрос о восстановлении и подъеме военно-морской промышленности на «западную» высоту и на основе ее - создание той морской силы, которое государство признает или признает нужным для себя иметь, - есть вопрос прежде всего о военно-морских заводах».

По мнению члена подкомиссии начальника Морской академии М. А. Петрова, было необходимо включить в состав Балтийского флота два таких крейсера. Считалось, что один «Измаил» способен заменить два линейных корабля типа «Севастополь». Достройку головного корабля планировалось осуществить по первоначальному проекту, а «Бородино» вооружить восемью 406-мм орудиями и тем самым создать тип современного крейсера, почти не уступающего закладываемым в то время за границей. Так как «Измаил» имел большую степень готовности (кроме артиллерии), то работы на нем не могли представлять чрезвычайных затруднений для восстанавливаемой промышленности. Предполагалось ввести его в строй осенью 1917 г., поэтому работы велись весьма интенсивно. На корабль успели установить все четыре главные турбины, четыре главных и два вспомогательных холодильника, 17 из 23 уже изготовленных и двух находившихся в мастерской завода паровых котлов в пяти из семи котельных отделений, почти все вспомогательные механизмы энергетической установки (испарители, подогреватели, насосы и помпы). Но главным было то, что Металлический завод, также находившийся в то время на долгосрочном хранении, добился значительных успехов в изготовлении башенных установок для «Измаила», единственного из четырех кораблей. На момент приостановки работ готовность первой башни на заводе по железным конструкциям и трем станкам с кронштейнами и секторами составляла 100%, что позволило еще в середине 1914 г. собрать ее на «яме». У остальных она соответственно выражалась в следующих цифрах (в %): вторая башня - 90 и один станок - 75, два - по 30, третья - 75 и 30, четвертая - 65 и 30. По механизмам и электрооборудованию готовность была одинаковой - по 40 %. Вопросами, связанными с достройкой башен, занимались профессор Морской академии Е. А. Беркалов и инженеры Р. Н. Вульф и Н. Д. Лесенко, причем выяснилось, что для этого «непреодолимых препятствий не встречается». Для возобновления работ требовалось пустить в ход Металлический завод, на что понадобилось бы около трех месяцев, собрать на нем надлежащий контингент прежних рабочих и служащих, вернуть обратно все части установок, вывезенных в августе 1918 г. на Волгу, привлечь ряд предприятий. Так, на Обуховском заводе надлежало восстановить металлургическое и оптическое производства для изготовления недостающих крупных поковок и отливок станков орудий и перископов. Таким образом, при четко налаженной работе на достройку первой, второй, третьей и четвертой башен требовалось соответственно 10, 15, 20 и 24 мес. Что же касается упомянутых стальных шаров под основание вращающихся частей башен, то их имелось всего 297 шт. из 545, положенных на корабль. По данным, собранным еще в начале войны, на различных заводах имелись подобные шары, которых в совокупности хватало для сборки по крайней мере четырех башен. А шариковые подшипники в случае их нехватки могли заменять обыкновенные, хотя и с известным ущербом в легкости и скорости действия механизмов.

Наибольшие трудности в сборке установок связывались с электрооборудованием, которое питалось как переменным трехфазным током - крупные электродвигатели, так и постоянным - остальные механизмы и электромагнитные муфты. Оказалось, что постройка этих муфт являлась почти невыполнимой. Однако сложность подобной электрической системы признавалась нецелесообразной для данных условий и требовала перехода на новую. А поскольку большинство заготовленных частей к использованию не годилось, то на создание новой системы ушло бы не менее 30 мес. К сказанному можно добавить, что существовало предложение о достройке башен с увеличенным до 30° углом возвышения орудий и увеличенной до 406 мм толщиной лобовых частей башен. Дальность стрельбы при этом увеличивалась на 14 кб, а масса каждой башни возрастала на 56,28 т. В случае затруднений с вооружением предполагалось (при самой крайней необходимости) обратиться на английский завод Виккерса, где находились изготовленные по заказу бывшего русского правительства в готовом виде 24 356- и одно 406-мм орудия.

Пока решались задачи по достройке башенных установок «Измаила», Морская подкомиссия поручила 1 декабря 1921 г. профессору Морской академии Л. Г. Гончарову и инженеру П. Г. Гойнкису разработать в нескольких вариантах проект модернизации линейного крейсера «Кинбурн», с тем чтобы определить возможности и пути использования двух кораблей (второй «Наварин»), имевших небольшую готовность, как современных боевых единиц. Основные требования по переоборудованию заключались в следующем: замена 356-мм артиллерии более крупной, обязательное усиление горизонтального бронирования при сохранении прежней скорости корабля. К 3 февраля 1922 г. были намечены четыре возможных варианта модернизации крейсеров (см. табл.), причем следует отметить, что ни в одном из вариантов не произошло превышения нормального водоизмещения над проектными данными.

При разработке проекта первостепенное значение уделялось улучшению системы бронирования, особенно горизонтального, являвшегося самым слабым элементом проекта линейных крейсеров типа «Измаил». Правда, первые изменения в ней проводились еще при постройке, по результатам стрельб на Черном море по «исключенному судну № 4» (бывший броненосец «Чесма»). Теперь же совершенствование броневой защиты происходило на основе опыта первой мировой войны, Ютландского боя и в сравнении с иностранными кораблями, которым наши крейсеры явно уступали в толщине главного броневого пояса. Как явствует из таблицы, наиболее полно отвечал предъявленным требованиям III вариант. Но и он имел свои недостатки, например, отсутствие 100-мм верхнего броневого пояса, который следовало довести до 38-50 мм.

Оставались без изменений: наибольшая длина - 223,58 м (длина по ГВЛ 223,05 м) и наибольшая ширина с броней - 30,8 м, противоминная артиллерия - 15 130-мм орудий, мощность главных механизмов - 68 000 л.с.

Однако в случае реализации этого варианта пришлось бы провести большой объем работ по съемке уже установленных на всех крейсерах брони скосов и продольных переборок. Дополнительная масса брони, шедшая на усиление бронирования, бралась за счет использования и экономии массы при применении облегченных тонкотрубных котлов на нефтяном отоплении и уменьшения их числа.

По артиллерийскому вооружению оптимальным являлась установка 8 406-мм орудий (по 80 выстрелов на ствол) в четырех двухорудийных башнях (бронирование лобовой части 400, боковых стенок 300, крыши 250 мм). При этом отсутствовала необходимость изменять размеры жестких барабанов и устанавливать дополнительные подкрепления, как это требовалось в варианте 11 для первой и четвертой башен. Причем боевая рубка сдвигалась к корме на две шпации, а для сохранения углов обстрела 2-й и 3-й пары 130-мм орудий их следовало сдвинуть и переделать казематы на средней и верхней палубах. Правда, двухорудийные башни обладали меньшей массой (5040 т) даже по сравнению с 356-мм трехорудийными (5560 т), но уступали в силе огня по носу и корме. Во внутренних помещениях изменялось расположение погребов боезапаса и минных аппаратов увеличенного калибра. Кроме этого рекомендовалась установка четырех 102-мм противоаэропланных пушек и восьми 110-см прожекторов. Стоимость достройки в довоенных рублях по вариантам I - IV составляла соответственно 26 500, 29 000, 33 000 и 29 500 тыс. рублей.

По мнению авторов проекта, наибольшими тактическими достоинствами обладали варианты III и IV, однако и в модернизированном виде они все же считали эти корабли устаревшими, далеко не в полной мере соответствующими современным требованиям. Из основных недостатков отмечалось: непредставлявшаяся возможность усилить огонь носовой и кормовой башен путем сближения и поднятия над ними средних башен; не обеспечивавшее надежную защиту жизненных частей корабля бронирование; недостаточная для линейных крейсеров наибольшая скорость - 28 уз; отсутствие противоминных наделок (булей), которые, основываясь на данных о их применении на судах английского и американского флотов, признавались для кораблей типа «Измаил» не вполне достаточной защитой (вся работа свелась к устройству продольной противоминной переборки и делению корпуса на отсеки).

Применение же турбозубчатой или электрической передачи не давало никакой выгоды, так как увеличить диаметр гребных винтов при пониженной частоте вращения при существующей линии валов и обводах кормы было невозможно. А использование перегретого пара, дававшее экономию в топливе, поглощалось бы массой усложнившегося трубопровода котельной установки, да и при готовности механизмов около 40 % замена машинной установки становилась совершенно недопустимой (готовность «Наварина», например, на октябрь 1917 г., составляла: по корпусу установлено 76,9 %, по бронированию изготовлено 26,8 и установлено 1,8 %, по механизмам и котлам установлено 5,9 %, хотя их производство продолжалось для всех крейсеров и в 1918 г.).

И все же, несмотря на столь пессимистическое отношение Л. Г. Гончарова и П. Г. Гойнкиса к своим проектам, остается сожалеть, что линейные крейсеры тина «Измаил» так и не вошли в строй. Ведь при том положении, в котором находился советский флот, желательность их достройки трудно переоценить. А поскольку состояние промышленности тогда не позволяло ее осуществить, то это можно было провести и позднее, надежно сохраняя и оберегая до той поры корпуса и оборудование. В качестве примера может служить введение в строй крейсера «Красный Кавказ» (бывший «Адмирал Лазарев») в 1932 г., да еще и в модернизированном виде, а ведь спуск его на воду состоялся еще в 1916 г. И думается, что не последнюю роль в судьбах кораблей сыграли Ликвидационная комиссия и Отдел фондового имущества, которые, пользуясь самыми широкими правами, развили чрезмерную бурную деятельность по распродаже на металл не только трех линейных крейсеров в 1923 г. («Измаил» в дальнейшем планировалось переоборудовать к 1928 г. в авианосец, но это осуществить не удалось, и его разобрали на металл в начале 30-х гг.), но и кораблей более ранней постройки, способных какое-то время служить, после проведения соответствующего ремонта, для учебных целей или береговой обороны (кстати, 356-мм орудия крейсеров служили в качестве железнодорожных артиллерийских установок ТМ-1-14).

В заключение следует сказать, что проведенные исследования по сути дела стали первой попыткой воспользоваться опытом первой мировой войны на море.

Время на чтение: 5 мин

Линейные крейсера типа «Измаил», пожалуй, являются одним из самых неоднозначных проектов отечественных тяжелых боевых кораблей. А начиналось все так…

Первые броненосные крейсера послевоенной постройки создавались, в сущности, на довоенных концепциях, опыт Русско-японской войны в них был учтён минимально. Серия кораблей типа «Адмирал Макаров» строилась по образцу и подобию «Баяна» потому, что этот корабль хорошо себя проявил в боях, в то же время работы над недостатками проекта (а они имелись) не было проведено почти никакой. Что же касается «Рюрика II», то он, конечно, по конструкции кардинально отличался от довоенных броненосных крейсеров, но международный конкурс на лучший проект броненосного крейсера проводился еще в июле 1904 г., как раз тогда В.К. Витгефт повел свою эскадру на прорыв во Владивосток. А контракт на его строительства был подписан всего две недели спустя после Цусимской катастрофы. Таким образом, при создании «Рюрик II» военный опыт использовался в минимальной степени: он, конечно, уже был получен, но еще не был обобщен и проанализирован.

В 1906 г. Морской генеральный штаб (МГШ) провел опрос среди морских офицеров, каким должен быть броненосный крейсер будущего. Как это обычно происходило в таких случаях, были высказаны самые полярные мнения: от крайних, до пророческих. Так, например, капитан 2-го ранга К.И. Дефабр счел броненосный крейсер как класс корабля «совершенно бесполезным. Для эскадры он слаб, для разведок тяжел и дорог». А вот вице-адмирал К.К. Де-Ливрон уже тогда указывал, что «вероятно, тип броненосного крейсера поравняется с броненосцами, и тем и другим придется принимать участие в бою в линии совместно».

В основном же преобладало мнение, что броненосный крейсер Российскому императорскому флоту необходим. При этом большинство мнений сошлись на том, что артиллерия такого корабля должна быть максимально приближена к эскадренным броненосцам: так, в качестве главного калибра называлось 4-6 орудий 254-мм или 2-4 пушки 305-мм. При этом от броненосного крейсера ожидалась весьма высокая скорость – не ниже 23-24 узлов. Ряд офицеров, памятуя о «тихоокеанской концепции» крейсерской войны против Англии, отмечал также необходимость большой дальности хода.

Таким образом, мы можем констатировать, что в эти годы взгляды российских моряков на место и роль броненосного крейсера поразительным образом перекликались, и были очень схожи со взглядами английских моряков. Как и в Англии, в России желали получить корабль, способный действовать на океанских коммуникациях (только в Англии – с целью защиты, в России, соответственно, наоборот). Так же, как и в Англии, в России считали, что броненосный крейсер – слишком большой корабль, чтобы отказаться от его использования в генеральном сражении. Отсюда и сходное видение использования данного корабля в бою – так, лейтенант граф А.П. Капнист писал в своей записке:

«В бою броненосные крейсера образуют летучие отряды, которые стремятся усилить удар главных сил, направленный на часть эскадры противника. Они стремятся зайти ему во фланг, расположиться впереди его голов, позади его хвоста, одним словом, отряды эти играют ту роль, которую в сухопутных сражениях играет резерв».

Иными словами, броненосные крейсера виделись «быстроходным крылом» при главных силах эскадры, а для этого им требовались тяжелые пушки и высокая скорость. Уже только два этих требования вели к тому, что водоизмещение новых броненосных крейсеров должно было приблизиться к броненосцам, и понятно, что обеспечить еще и сходный с последними уровень защиты не представлялось возможным. Поэтому сильного бронирования никто и не требовал, а на вопрос, что будет, если на корабли «быстроходного крыла» «обратят свое внимание» броненосцы неприятеля отвечали (опять же, чрезвычайно сходные с британскими) рассуждениями о том, что: «Благодаря преимуществу в скорости броненосные крейсера смогут принять или не принять бой с броненосцами, и если принять, то для выгодных для себя позиции и дистанции». Вероятно, Джон Фишер сильно удивился бы, узнав, насколько широко его представления о роли броненосных крейсеров популярны в рядах российских офицеров флота.

Разумеется, после появления «Дредноута» все проекты пришлось зачеркнуть и начинать с нуля: и вот, 18 марта 1907 г. были определены ТТХ броненосного крейсера дредноутной эпохи. Глядя на них, мы увидим очень большое сходство с британским «Инвинсиблом», но не следует видеть в этом «обезьянничание», потому что сходные взгляды на концепцию броненосных крейсеров и должны были породить сходные проекты.

Строго говоря, русский броненосный крейсер должен был стать чуть лучше британских «Инвинсиблов» и «Индефатигеблов». Его вооружение должны были составить те же 8 305-мм орудий, но речь шла об отечественных 52-калиберных «обуховках», превосходивших по своим боевым качествам британские 45 и 50-калиберные двенадцатидюймовые пушки. Противоминный калибр, как и у англичан, был представлен 16*102-мм орудиями. Скорость должна была составить 25 узлов, то есть на пол-узла ниже, чем у англичан, а вот защита оказалась несколько сильнее.

Правда, главный броневой пояс имел толщину всего 152 мм, как и у английских линейных крейсеров, но кроме него предполагались также второй и третий бронепояса толщиной 76,2 мм (у британцев не было никаких). Кроме того, хотя это в источниках не говорится прямо, но в отечественном кораблестроении после русско-японской войны возобладало мнение о необходимости полного бронирования ватерлинии: скорее всего, оконечности русского броненосного крейсера предполагалось защитить броней, в то время как у «Инвинсиблов» корма за цитаделью защищалась только карапасной бронепалубой. Горизонтальное бронирование у русского корабля было почти одинаковым: главная бронепалуба составляла те же скосы 50,8 мм, в горизонтальной части имела только 31,7 мм (у британцев – 38 мм), но верхняя палуба достигала 44,1 мм (у англичан - 25,4 мм). Таким образом совокупная горизонтальная защита должна была составить у русского крейсера 75,8 мм, а у английского была 64 мм. Главная броневая палуба русского корабля была тоньше, но вражеский снаряд, поразивший борт под верхней палубой должен был пробить сперва 76,2 мм пояс, а у английского корабля – ничего. Защита артиллерии у русского броненосного крейсера предполагалась сильнее – 254 мм башни и барбеты против 178 мм брони англичан, боевая рубка 305 мм против 254 мм.

Таким образом мы видим, что для русского корабля предполагалась несколько лучшая защита, чем была у британского, но в целом и она не могла сколько-то уверенно противостоять снарядам 280-305 мм (за исключением рубки и башен/барбетов главного калибра). Что до скорости, то она определялась 25 узлов – на пол-узла меньше, чем у англичан.

Впрочем, все эти достоинства и недостатки остались на бумаге: нехватка денежных средств в Российской империи препятствовала даже закладке дредноутов, основной силы флота, что уж там мечтать о линейных крейсерах (линейными их в отечественном флоте стали называть только в 1915 г, но, поскольку по сути своей начиная с 1907 г., мы проектировали и строили именно линейные крейсера, то в дальнейшем будем так их и называть). Шли годы, и, конечно, указанные выше ТТХ вскоре уже не выглядели достаточным, поэтому в 1909 г. подверглись существенной корректировке.

К этому времени назначением линейного крейсера уже считалась служба при эскадре, а основными задачами виделись «глубокая разведка» и «охват головы неприятеля». Как ни странно, но в России, буквально за какие-то пару лет, военно-морская мысль перешла от британской концепции строительства линейных крейсеров к германской, согласно которой корабли данного класса в первую очередь являлись "быстроходным крылом" при эскадре. Хотя правильнее, наверно, все же было бы говорить о некоем промежуточном варианте, потому что действия на коммуникациях продолжали ставиться «в задачник» русским линейным крейсерам: просто они уже не считались основными и ими, если что, можно было бы и пожертвовать. При этом, определив «эскадренную» роль линейных крейсеров, отечественная военная наука не замедлила с совершенно правильным выводом: раз кораблям данного класса придется сражаться с линкорами противника, то и защищать их следует на уровне линкоров. При этом, в отличие от германского флота, в 1909 г считалось возможным пожертвовать количеством орудий, но не их калибром, то есть линейные крейсера должны были получать такие же пушки, что и линкоры, только в меньшем количестве. Таким образом, отечественные адмиралы вплотную подошли к концепции быстроходного линейного корабля, и тем самым едва не оказались впереди планеты всей, если бы…

Если бы не одна крайне досадная ошибка, ставшая ключевой при определении защиты наших тяжелых артиллерийских кораблей.

Несмотря на то, что работы по созданию 305-мм/52 артсистемы шли вовсю, и несмотря на то, что ее мощь куда как превосходила возможности старых 305-мм/40 орудий времен русско-японской войны, похоже, что истинные возможности нового поколения двенадцатидюймовых артсистем ни в МГШ, ни в МТК не осознавались. Ничем иным невозможно объяснить того, что при проектировании линейного крейсера полагали необходимым защитить его от воздействия 305-мм снарядов на дистанциях 40-60 кабельтов, и... при этом полагали для этого достаточным броневой пояс всего лишь 190-мм толщины, при наличии 50 мм бронеперегородки за ним! Впрочем, приведенное выше условие являлось минимальным, а вообще было поставлено требование защитить линейные крейсера на уровне дредноутов – вот только толщина главного броневого пояса «Севастополей» должна была составить всего 225 мм.

В общем, следующая итерация проекта выглядела так – сперва МГШ решил поднять скорость до 28 узлов, разрешив увеличить водоизмещение до 25 000 т (больше, чем у линкора!), при этом убрав одну трехорудийную башню 305-мм орудий (то есть вооружение корабля должно было составить 9 305-мм пушек в трех трехорудийных башнях), при этом противоминная артиллерия и броневая защита должна была дублировать таковую у дредноутов типа «Севастополь». То есть фактически предлагалось русское понимание быстроходного линкора (увы, с его недостатком защиты), но МТК все же счел такое новаторство чрезмерным и снизил требуемую скорость до 25 узлов, а водоизмещение – до 23 000 т. Опять же, концептуально это было вполне достойное решение – строить линейный крейсер равного с линкором размера и бронезащиты, и с пушками того же калибра, но за счет уменьшения количества стволов увеличить скорость. Подобная концепция, пожалуй, даже превосходила собой ту, под влиянием которой создавался «Дерфлингер» (все-таки у него было уменьшено не только количество орудий главного калибра, но и толщина брони в сравнении с современными ему линкорами), но слабое бронирование отечественных линкоров, унаследованное линейными крейсерами, портило все.

В итоге мы пришли к кораблю, который при абсолютно правильной теоретической концепции… оказался чрезвычайно близок к британским линейным крейсерам типа «Лайон». Наиболее показательным в этом отношении являлся проект инженера И.А. Гаврилова.

Водоизмещение корабля должно было составить 26 100 т., энергетическая установка номинальной мощностью 72 500 л.с. должна была сообщить скорость – 28 узлов, на форсаже – 30 узлов. Главный калибр был представлен десятью 305-мм/52 орудиями, размещенных линейно-возвышенно в трех и двухорудийных башнях. При этом Гаврилов предпочел бы использовать 356-мм пушки, но не располагал их весовыми данными, однако, по его представлениям, была возможна замена 10*305-мм на 8*356-мм без увеличения водоизмещения. Толщина брони рубки, башен и барбетов, по всей видимости, составляла 254, 254 и 203 мм соответственно. Но бронепояс корабля имел всего 203 мм толщины, а дальность хода при экономической скорости 13 узлов составляла 4 100 миль. Обращает на себя внимание не слишком океанская дальность хода этого корабля, но тут уже было ничего не поделать – любые попытки увеличить ее влекли за собой серьезнейший рост водоизмещения.

В принципе, конкретно для 1910 г это был достаточно неплохой проект, особенно при замене двенадцатидюймовых пушек на 356-мм. На выходе получился бы эдакий русский «Конго», при том что сами англичане считали последний превосходящим «Лайоны», а «Лайоны», в свою очередь, все же имели определенное преимущество над германскими «280-мм» линейными крейсерами, включая даже «Зейдлиц». Но, конечно, слабая броневая защита оставалась серьезнейшим недостатком этого корабля.

Интерес представляют планы относительно энергетической установки будущих кораблей. В этом отношении МТК 10 января 1911 г рекомендовал проектантам выполнять ее в трех вариантах:

1. С паровыми турбинами;

2. Комбинированную, с паровыми турбинами и дизелями;

3. И, наконец, чисто дизельную.

Столь странный «дизельный оптимизм» происходил в том числе и в силу наличия у МТК информации, «что Коломенский завод заканчивает изготовление такового [двигателя] с мощностью по 1000 л.с. на цилиндр». Черный юмор ситуации заключается в том, что и сегодня, спустя почти 108 лет после описываемых событий, Коломенский завод так и не освоил производство надежных дизелей для надводных боевых кораблей (что, собственно, и стало причиной для заказа дизелей для кораблей, строящихся в рамках ГПВ 2011-2020 в Германии, фирме MTU). Впрочем, и тогда надежды на «дизелизацию» линейных крейсеров связывались не только с Коломной – по другим данным «Блом унд Фосс» способна была поставить двигатели с мощностью 2 500 л.с. на цилиндр. Здесь, надо сказать, пожелания моряков России совпадали с их германскими коллегами – тот же А. Тирпиц полагал, что оснащение немецких линейных крейсеров дизелями – дело самого ближайшего будущего.

Интересно, что, хотя международного конкурса не объявляли, тем не менее желаемые ТТХ линейного крейсера каким-то образом стали общеизвестны. Свои проекты предложили кампании: германская «Блом унд Фосс» и британская «Виккерс». Немцы предлагали корабль в 26 420 т с 8*305-мм и скоростью в 30 узлов при мощности ЭУ 95 000 л.с.. Англичане – водоизмещением в 29 000 т, 28 уз, при восьми 343-356-мм и бронепоясе 203 мм.

Однако решение о строительстве броненосных крейсеров еще не было принято: с учетом того, что «Программу усиленного судостроения Балтийского флота на 1911-1915 гг.» было необходимо согласовать не только с Государем, но и с Государственной думой (последнее было заведомо не быстро), 1911 г должен был уйти впустую – кораблей в этом году заложить уже не успевали. Соответственно, появилось время на совершенствование проекта.

18 июня 1911 г И.К. Григорович утвердил уточненное «Задание на проектирование броненосных крейсеров для Балтийского моря», согласно которому многие характеристики корабля получили существенное уточнение: так, например, главный калибр корабля был определен в 9*356-мм орудий в трех башнях, расположенных в диаметральной плоскости корабля. Противоминный калибр усилили до 24 130-мм орудий, которые требовалось разместить в казематах. Основу защиты составлял 250-254 мм бронепояс высотой не менее 5 м, в оконечностях (за пределами цитадели к форштевню и ахтерштевню) утоньшающийся до 125-127 мм, при этом за ним располагалась 50 мм бронепереборка и скосы той же толщины. Цитадель должна была замыкаться 250 мм траверзом. Над главным бронепоясом, которому следовало защищать машинные, котельные отделения, а также подбашенных отделений всех трех башен главного калибра, должен был располагаться верхний бронепояс, толщиной 125 мм, доходящий до верхней палубы, при этом в нос он мог идти до форштевня, а вот корму от цитадели разрешалось им не бронировать. Бронирование рубки – 305 мм, башен – 305 мм, а лоб башен должен был составить даже 356 мм, а крыш – 127 мм, толщина барбетов устанавливалась 275 мм. Последняя считалась «по совокупнсти», то есть над верхней палубой, где отсутствовала всякая дополнительная защита, толщина составляла 275 мм, ниже, за 125 мм верхним бронепоясом – 152 мм и т.д. Бронирование палуб было несколько необычным – горизонтальная часть нижней палубы (от которой отходили скосы к бронепоясу) не бронировалась вовсе и имела только 12,5 мм мм стальной настил, средняя палуба должна была иметь 25 мм, верхняя палуба – не менее 37,5 мм.

Требования к скорости несколько понизили – решено было удовольствоваться 26,5 уз., но не нужно забывать, что это скорость при номинальной мощности машин, то есть без их форсирования.

А затем был устроен международный конкурс проектов: указанное «Задание на проектирование броненосных крейсеров для Балтийского моря»» 11 августа 1911 г было разослано шести российским и семнадцати зарубежным судостроительным предприятиям. Отклик был очень оживленным: множество компаний проявило интерес к столь «вкусному» заказу. В итоге на конкурс было представлено столь большое количество проектов, что их детальное описание потребует от нас целого цикла статей, так что мы ограничимся самыми общими сведениями.

В целом фирмы-судостроители постарались честно уложиться в требования, хотя определенные отклонения от «Задания» в отдельных проектах все-таки были. Самым крупным оказался проект британской компании «Вильям Бэрдмор К» - в сопроводительном письме они сообщили, что корабль, желаемых русским Морским министерством характеристик будет иметь нормальное водоизмещение в 36 500 т., что заведомо нерационально, поскольку ни одна держава не строит и даже не собирается закладывать кораблей подобного водоизмещения. Фирма указала также, что британский линейный крейсер с 8 343-мм орудиями имеет только 27 500 т водоизмещения, и что нет смысла создавать корабль на одну пушку сильнее и на 9 000 т тяжелее, поэтому ограничилась отправкой эскизного проекта. И, одновременно, представила также облегченный вариант крейсера на 9*305-мм водоизмещением в 29 500 т. Самым маленьким (из реалистичных) вариантов был проект германской «Блом унд Фосс» - всего 27 311 т., но от него отказались, так как подобное могло быть достигнуто только при применении паровых котлов, использовавшихся в германском флоте. Кстати, «Блом унд Фосс» стала лидером и в номинации самой «плодовитой» фирмы – ее специалисты подготовили аж 11 вариантов линейного крейсера с вооружением из 9-10 356-мм орудий и водоизмещением до 34 098 т.

Разумеется, было много инициативных проектов. Так, например, Балтийский завод предложил чисто дизельный корабль, в этом случае, по мнению специалистов завода, водоизмещение линейного крейсера составило бы всего 24 140 т (надо сказать, просто феерический оптимизм).

А вот самым «всемогучим» из представленных проектов было творение инженера-механика А.Ф. Бушуева, который умудрился в корабль водоизмещением в 30 000 т впихнуть аж 15*356-мм орудий – опять же, за счет применения дизелей.

При отборе проектов, помимо обычных в подобных случаях критериев (проработанность, точность расчетов, реалистичность и т.д.) МТК учитывал также мореходность, которую измерял по наличию и высоте полубака, а также всенепременное расположение артиллерии в диаметральной плоскости. Надо сказать, что на конкурс было прислано достаточно проектов с линейно-возвышенным расположением артиллерии (хотя классического варианта – две линейно-возвышенных в носу и одна – в корме не представил никто). Но их отметали сразу по причине того, что согласно отечественным воззрениям подобное размещение снижает живучесть корабля. А ведь у тех же немцев был весьма интересный проект десятипушечного корабля с линейно-возвышенным расположением четырех башен (трехорудийные в оконечностях, двухорудийные – возвышены над ними).

По итогам конкурса наилучшим был признан проект №6 Адмиралтейского судостроительного завода водоизмещением 29 350 т. (впрочем, по мере проработки, его водоизмещение довольно быстро достигло 30 000 т). Данный корабль отвечал требованиям «Задания» практически полностью, как в части вооружения, так и по защите и скорости.

Вне всякого сомнения, вариант №6 для 1911 г следует считать весьма удачным для линейного крейсера. С точки зрения защиты этот корабль находился в промежуточном состоянии между британскими и германскими линейными крейсерами, при этом предполагаемая на нем броня вполне подходила для защиты против германских 305-мм орудий – защита не была абсолютной, но вспомним, что на реальных дистанциях боя германские снаряды этого калибра «через раз» справлялись даже с 229 мм бронеплитами британских линейных крейсеров. Тут же им противостояла 250 мм броня с 50 мм переборкой за ней. Кроме того, у британских кораблей 229 мм броней защищались только котельные и машинные отделения (и третья башня), а борт напротив прочих башен имел всего только 127-152 мм. Высота русского бронепояса также превосходила британский. Защита артиллерии (305-356 мм башни при 275 мм барбете) превзошли таковую даже у «Дерфлингера». (270 и 260 мм соответственно). Горизонтальная защита русского проекта была довольно слабой, ну так и у британских и германских линейных крейсеров она совершенно не поражала воображения, тут можно говорить о примерном паритете.

Таким образом, хотя проект №6 вовсе не был неуязвим для 305-мм снарядов, все же «расковырять» его ими было бы очень нелегко. Качественные бронебойные 343-мм снаряды достаточно легко справились бы с 250 мм бортовой броней, но они у англичан появились только к концу войны, а против полубронебойных 343-мм снарядов типа тех, что применялись в Ютланде, русская защита была вполне хороша. В то же время вооружение русского линейного крейсера – девять 356-мм пушек превосходило таковое не только у германских, но и у английских «собратьев», а разработке качественных бронебойных боеприпасов в русском флоте после Цусимы придавали особое внимание. Даже превосходная во всяком отношении защита «Дерфлингера» вполне могла быть ими пробита. При этом русский крейсер вовсе не был тихоходом, по скорости он вполне соответствовал бы если не британским, то германским линейным крейсерам.

Таким образом, Морское министерство действительно вплотную подошло к созданию «неимеющегоаналоговвмире» линейного крейсера – по совокупности боевых характеристик он опережал бы и британский «Конго», и «Дерфлингер», и «Тайгер», но… проектирование первых кораблей этого класса в России только начиналось.

Продолжение следует…

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Лине́йные крейсера́ ти́па «Измаи́л» - тип российских линейных крейсеров первой четверти XX века .

История создания

Линейные крейсера должны были использоваться в составе быстроходного отряда главных сил в эскадренном бою. Им отводилась роль свободно маневрирующей силы, способной осуществлять глубокую тактическую разведку и охват головы эскадры противника. Распоряжением от 23 октября 1907 г. Совет министров ввел в действие «Положение о составе и подразделении флота», согласно которому «оперативно-способная эскадра» российского флота должна была состоять из восьми линейных кораблей, четырех броненосных, девяти легких крейсеров и 36 эскадренных миноносцев. Задача создания такой эскадры выдвигалась как первоочередная в разработанном Морским генеральным штабом проекте «Программы развития морских вооруженных сил России на 1909-1919 гг.»

356-мм башенные установки

В десятые годы XX века увеличение главного калибра стало основным аргументом артиллерии в противостоянии «брони и снаряда». В Англии , Японии , Америке начинают появляться корабли с калибром пушек 343 мм , 356 мм , 381 мм и более . В октябре 1911 года Морское министерство организовало конкурс проектов башенных установок, предполагалось, что каждый из будущих крейсеров будет вооружен четырьмя 356-мм трехорудийными башенными установками, со скорострельностью три залпа в минуту без учета прицеливания . В конкурсе принимали участие пять заводов: три петербургских - Металлический , Обуховский и Путиловский , а также Общество Николаевских заводов и верфей (ОНЗиВ) и английский завод "Виккерс" . Конкурс был выигран Металлическим заводом с проектом, разработанным известным инженером А. Г. Дукельским . Механическая часть башенных установок была разработана на основе 305-мм башенных установок для линейных кораблей типа "Севастополь ", для снижения веса орудие впервые устанавливалось без так называемой «рубашки», непосредственно в обойме. Тем не менее вес орудия по сравнению с 305-мм возрос с 50,7 до 83,8 тонн. Для увеличения скорости наката использовались регулятор наката и буфер наката . Крыша башни собиралась из 125-мм броневых листов, стенки башни из листов толщиной 300 мм .

История строительства

12 октября 1912 года заказанные Балтийскому заводу корабли получили наименования «Измаил» и «Кинбурн» , Адмиралтейскому - «Бородино» и «Наварин» . 6 декабря , после торжественной закладки, крейсеры официально зачислили в списки флота, хотя теоретический чертёж их корпуса еще не был утвержден окончательно.

Конструкция

По вооружению линейные крейсера типа «Измаил» значительно превосходили современные им дредноуты и сверхдредноуты. Большинство зарубежных линейных кораблей и линейных крейсеров уступали им по количеству, калибру и весу бортового залпа вплоть до «вашингтонских» линкоров типа Rodney . Единственными соперниками по вооружению для «Измаилов» были американские «стандартные» линкоры. По защите же «Измаилы» уступали большинству современных им линкоров - их броня пробивалась на большинстве боевых дистанций уже 305-мм снарядами. Благодаря превосходству в скорости и вооружении, они могли рассчитывать только на успех в скоротечном бою или на своевременный отход. Сравнение «Измаилов» с линейными крейсерами других стран, в особенности с английскими, вообще теряет смысл - таково превосходство русских крейсеров в вооружении.

В августе 1913 г. были получены результаты натурных испытаний, полученных при расстреле «исключенного судна № 4» (бывшего броненосца «Чесма »), на котором были смонтированы элементы броневой защиты новых линкоров, и эти результаты ввергли кораблестроителей в состояние шока. Выяснилось, что броневой пояс пробивается 305-мм снарядами на дистанциях 85-90 кабельтовых - отдельные плиты вдавливались, а наружный борт «выламывался» даже в тех случаях, когда броневые плиты не пробивались; разрушался настил верхней палубы, а его осколками - и средняя. На уже строящихся «Измаилах» пришлось ограничиться усовершенствованием систем крепления броневых плит, усилением набора позади брони, внедрением 3-дюймовой деревянной подкладки под поясом и изменением развесовки горизонтальной брони на верхней и средней палубах.

К августу 1914 года готовность по массе установленного и находившегося в обработке металла корпуса составляла для «Измаила» - 43 %, «Кинбурна» - 38 %, «Бородина» - 30 % и «Наварина» - 20 %. Темпы постройки отставали от утверждённых графиков из-за опозданий в поставках материалов и отливок. Уже 22 мая 1914 г. даты спуска первых двух кораблей перенесли на октябрь того же года. С началом войны наметился срыв поставок башен главного калибра. Часть отливок и поковок, мортиры и кронштейны гребных валов, изготовлявшиеся в Германии, пришлось заказывать и без того уже перегруженным заводам Морского ведомства. Согласно утверждённым 20 декабря новым сроковым ведомостям спуск первых двух крейсеров переносился на май, вторых-на сентябрь 1915 г., а готовность к испытаниям - соответственно на май и август 1917 г., то есть с годовым опозданием против запланированных сроков.

Утром 9 июня 1915 года головной корабль серии, «Измаил», был спущен на воду. 11 июня был спущен «Бородино», а 17 октября - «Кинбурн». В соответствии с объявленной 27 июня Морским ведомством новой классификацией корабли типа «Измаил» зачислили в класс линейных крейсеров.

После спуска трех кораблей на воду строительные работы почти полностью прекратились. Только весной 1916 года все доспусковые работы по «Наварину» были срочно завершены и 27 октября 1916 г. крейсер сошел на воду.

По состоянию на 15 апреля 1917 года готовность крейсеров «Измаил», «Бородино», «Кинбурн» и «Наварин» была следующей: по корпусу, системам и устройствам - 65, 57, 52 и 50 %; по уже установленному поясному и палубному бронированию - 36, 13, 5, 2 %; механизмам - 66, 40, 22, 26,5 %, по котлам - 66, 38,4, 7,2 и 2,5 %. Срок готовности башен «Измаила» перенесли на конец 1919 года, а остальных кораблей - на следующий год. Летом 1917 г. съезд работников судостроительных заводов, постановивший продолжать постройку «Измаила» хотя бы ради обеспечения заработка, выразил пожелание о переделке остальных кораблей этого типа в коммерческие суда. В эскизных проработках намечались два варианта переоборудования: в грузовые (или нефтеналивные) пароходы грузоподъемностью по 16000 т и в нефтяные баржи (22000 т).

В конце 1917 г. Временное правительство постановило приостановить постройку ряда кораблей, в том числе серии «Измаил». В годы гражданской войны корпуса линейных крейсеров оставались у стенок заводов. 19 июля 1923 года «Бородино», «Кинбурн» и «Наварин» были исключены из списков флота, а 21 августа корабли приобрела «в целом виде» германская фирма «Альфред Кубац». 26 сентября в Петроград прибыли буксиры за «Кинбурном», а позднее - и за двумя остальными. Котлы, механизмы и другое корабельное оборудование использовалось в народном хозяйстве, частично при ремонте и модернизации оставшихся а строю боевых кораблей.

Выдвигалось несколько вариантов достройки «Измаила», в том числе переоборудования в авианосец. Этот проект возник в марте 1925 года. Предполагалось оснастить корабль мощным артиллерийским вооружением и авиагруппой в составе 12 торпедобомбовозов, 27 истребителей, 6 разведчиков, 5 артиллерийских отметчиков. Ориентировочное водоизмещение составляло 20 000-22 000 т. Проект был утвержден председателем Совнаркома А. И. Рыковым 6 июля 1925 года. Однако 16 марта 1926 года комиссия во главе с И. С. Уншлихтом остановила все работы, и «Измаил» пошел на слом.

В начале 30-х годов корпус крейсера был разобран. Часть котлов установили на линейном корабле «Гангут ». Три орудия главного калибра установили на специально спроектированные железнодорожные транспортеры; после успешных испытаний в 1932-1933 гг. их включили в состав артиллерии береговой обороны Балтийского флота. В годы блокады Ленинграда они успешно стреляли по живой силе, технике и оборонительным сооружениям гитлеровцев.

Напишите отзыв о статье "Линейные крейсера типа «Измаил»"

Примечания

Литература

• Л. А. Кузнецов. Линейные крейсеры типа «Измаил». - СПб. : Гангут, 2011. - 159 с. - 500 экз. - ISBN 978-5-904180-28-7 .
• Амирханов Л.И. Башни для "Измаила" // Цитадель. - СПб, 1995. - № 1 . - С. 63-77 .

Ссылки

Отрывок, характеризующий Линейные крейсера типа «Измаил»

В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d"un desastre publique, et je n"ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu"est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d"ami, mon cher. Decampez et au plutot, c"est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.

Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.